Жалоба на адвоката В., написанная его доверителем А., поступила в АПМО в ноябре 2017 года. В ней говорилось, что В. на основании ст. 51 УПК РФ осуществлял его защиту на стадии предварительного следствия по уголовному делу о подделке документов, которое вел военный следственный отдел СКР по П-скому гарнизону. Как утверждал А., в этом деле адвокат исполнял свои обязанности весьма непрофессионально: периодически склонял доверителя дать признательные показания, а 11 октября 2017 года в ходе важной очной ставки «не выполнял функций защитника» – все время молчал и не возражал против наводящих вопросов следователя. Апофеозом же стало подписание адвокатом исправленного протокола очной ставки, причем на следующий день после ее проведения. А. посчитал себя фактически жертвой предательства со стороны В.
Письменно комментируя доводы жалобы (на рассмотрение своего дела он не явился, хотя и был надлежащим образом извещен), защитник утверждал, что никакого давления на А. не оказывал, напротив, он подробно разъяснил ему права и обязанности по уголовному делу, а также возможное наказание. При проведении же очной ставки «вопросов у заявителя не возникало», уточнил В. Что касается протокола, то он был им лично прочитан и подписан.
Явившийся на заседание квалифкомиссии АПМО А. дополнительно пояснил: очная ставка состоялась 11 октября, а 12 октября его повторно вызвал следователь и предъявил для подписания «новую редакцию» протокола. Подписи адвоката под ним не было, сам В. при этом не присутствовал.
Изучив все представленные документы, комиссия констатировала, что в ходе рассмотрения дисциплинарного производства нашел свое подтверждение наиболее неприятный для адвоката довод жалобы – о том, что защитник подписал протокол очной ставки от 12 октября, в то время как она прошла днем ранее. Это полностью подтвердилось материалами дела, а именно протоколом судебного заседания П-ского гарнизонного военного суда от 27 ноября 2017 года. В нем указанный протокол очной ставки был признан недопустимым доказательством.
Комиссия посчитала, что такие действия В. никак не могут оцениваться в качестве честных и добросовестных. Более того, они создают у А. обоснованные сомнения в доверии к защитнику, а также порождают уверенность «в наличии неформальных контактов адвоката со следователем», отнюдь не преследующих цели защиты доверителя. Члены комиссии указали, что подписание В. исправленного протокола очной ставки, составленного следователем позднее, чем было проведено данное следственное действие, не может рассматриваться иначе как предательство интересов доверителя и подрыв доверия не только к себе, но и к адвокатуре в целом.
В результате комиссия пришла к выводу о наличии в действиях В. нарушения п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 и 2 ст. 5, п. 1 ст. 8 КПЭА и о ненадлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем. Отдельно отмечено: вопрос об участии защитника в фальсификации материалов уголовного дела подлежит рассмотрению в порядке, установленном уголовно-процессуальным законодательством.
Ваше сообщение отправлено редакторам сайта. Спасибо за предоставленную информацию. В случае возникновения вопросов с вами могут связаться по указанным контактам.