Как Улюкаев изумил судью, а его адвокаты отыгрались на гособвинителях

На завершающемся в Замоскворецком суде Москвы процессе по делу Алексея Улюкаева подсудимый 7 декабря выступил с последним словом. Экс-министр удивил судью словами, что признает себя виновным, а также объяснил, почему считает, что запрошенный гособвинением 10-летний срок мало отличается для него от смертного приговора.

Открыв заседание, судья Лариса Семенова объявила, что адвокат Виктория Бурковская, еще не участвовавшая в судебных прениях, так и не сможет прийти в суд из-за серьезной болезни. По мнению лечащего врача, срок реабилитации защитника составит не менее месяца. В связи с этим судья предложила перейти к репликам сторон. Первым место за судебной трибуной занял прокурор Павел Филипчук, из-за пропуска двух заседаний не слышавший ни устных показаний Улюкаева, ни его выступления в прениях. Однако это ничуть не помешало прокурору тщательно подготовить свою эмоциональную речь, которую он прочел громким и уверенным голосом по бумажке.

Доказательства обвинения Филипчук назвал исчерпывающими и бесспорными, отдельные противоречия в показаниях свидетелей – несущественными. А версию защиты посчитал не только несостоятельной, но и комичной. Он начисто отмел доводы адвокатов, что в отношении Улюкаева был совершен не оперативный эксперимент, а провокация с участием сотрудников ФСБ. Филипчук напомнил, что, по версии следствия, именно подсудимый по своей инициативе потребовал $2 млн у главы "Роснефти" Игоря Сечина 15 октября на саммите в Гоа.

– Это достоверно установлено, – сказал прокурор (в этот момент Улюкаев, грустно улыбнувшись, отрицательно мотнул головой).

По словам Филипчука, все действия сотрудников ФСБ совершались в рамках комплекса оперативно-разыскных мероприятий, связанных с проверкой представленной Сечиным информации. А у Улюкаева был добровольный выбор: совершать противоправные действия или нет, но он "забрал деньги, положил их в багажник служебной машины и спокойно пошел пить чай".

Филипчук прокомментировал доводы адвокатов о несостоятельности комплексной психолого-лингвистической экспертизы прослушек, которая проводилась по требованию СКР. Выводы экспертов он назвал научно обоснованными, мотивированными и исключающими двойное толкование. А в аудио-, видеозаписях, которые все участники заседания прослушали и посмотрели, исключил признаки монтажа. Труд ведущего сотрудника АНО «Содружество экспертов МГЮА им. О. Е. Кутафина» Елены Галяшиной (специалист сделала по заказу защиты негативный отзыв на комплексную экспертизу) прокурор иронично назвал "выдающимся документом" и упрекнул женщину в отсутствии высшего юридического образования. Досталось и адвокатам. В частности, Тимофея Гриднева прокурор упрекнул в отсутствии логики при оценке некоторых доказательств, "которой учат на первом курсе любого юридического вуза". Подсудимого разошедшийся гособвинитель и вовсе пристыдил.

– Действительно страшно, когда человек с безупречным послужным списком и репутацией, имея все блага этой жизни, становится на такой путь, который заканчивается банальным взяточничеством, – с театральной интонацией произнес прокурор. Он добавил, что причины такого поступка мог бы пояснить сам подсудимый, но тот с упорством отстаивает версию, которая не выдерживает критики.

Прокурор Борис Непорожный заметил, что хотел сначала воздержаться от реплики, но выступление защиты в прениях "заставило его вмешаться". Представитель гособвинения в своей речи – ее он произносил, только изредка сверяясь с заметками, – с усердием громил показания экс-министра в той части, где тот утверждал, что в сумке могло быть вино. Эту позицию Непорожный назвал "ущербной", напомнив, как при первом досмотре возле машины экс-министр отвечал, что не знает содержимого саквояжа. А про коробки с вином заявил, только когда его "оформляли" сотрудники ФСБ в помещении офиса "Роснефти".

– Согласно аудиозаписям, Сечин в ходе передачи сумки с деньгами и в телефонном разговоре и вообще в течение дня не произносит ни слова о вине. Не говорил он об этом! – опроверг прокурор версию Улюкаева, который в показаниях утверждал, что "сумку получил из рук Сечина, который сказал, что в ней подарок в виде хорошего вина".

Непорожный также отметил, что внятная версия защиты, почему во время встречи Улюкаев так и не задавал Сечину вопросы о содержимом сумки, в суде так и не была озвучена. "Безусловно, Улюкаев в момент получения сумки лишних вопросов не задавал, потому что для него ситуация была очевидна: получает он именно деньги", – сделал свои выводы гособвинитель.

Непорожный также дал оценку заявлению Улюкаева об оговоре со стороны Сечина, изложив ее в следующей формулировке: "якобы Сечин совместно с сотрудниками ФСБ России совершил сложную резонансную уголовно-наказуемую спецоперацию для того, чтобы устранить потенциального возможного критика предстоящей сделки по приватизации акций "Роснефти".

– Почему на протяжении предварительного следствия и судебного разбирательства Улюкаев скрывал известный ему мотив оговора, лишив следствие и суд возможности проверить эту версию? – делано удивлялся Непорожный. – Потому что Улюкаев понимал слабость такой позиции!

Закончил Непорожный пословицей, объяснив, почему, на его взгляд, пожилой Улюкаев, судя по скрытой видеосъемке, с легкостью донес 22-килограммовую сумку с деньгами до служебной машины: "Своя ноша не тянет!"

Адвокат Тимофей Гриднев, явно задетый за живое предыдущими репликами, даже не стал подходить к трибуне, чтобы вступить в горячую полемику с прокурорами.

– Специально для господина Филипчука: я никогда не пишу свои речи, руководствуясь только логикой, которая изучается на первом курсе юридического факультета. Я всегда пользуюсь и логикой, и законом! – отчитал он представителя гособвинения, как только предоставили слово.

Досталось и коллеге Филипчука. "Специально для господина Непорожного" адвокат Гриднев напомнил, что согласно протоколу осмотра места происшествия, подписанному дюжиной сотрудников ФСБ и понятых, Улюкаев все-таки сказал, что в машине сумка с вином.

– Обвинение в тяжком преступлении, как шагреневая кожа, сжалось до одной мелочи: Улюкаев, оказывается, сразу не сказал, что в сумке вино! А иные "доказательства" его участия во взятке у обвинения есть? Никаких! – удивлялся адвокат.

Филипчук и Непорожный вжали головы в плечи. Судья оживилась и с интересом наблюдала за происходящим.

Уголовное дело о взятке Гриднев назвал порочным и вызывающим, с самого начала сопряженным с большим количеством нарушений. По его словам, это относится и к задержанию Улюкаева 14 ноября 2016 года, которое являлось "фактически незаконным лишением свободы". "Государственное лицо на семь часов пропало с радаров телефонов. Он просто исчез. Это у нас так легко можно поступать с министрами?" – негодовал адвокат.

– Уважаемый суд, приехал бы Улюкаев к Сечину и произошла бы вся история, если бы Сечин ему не позвонил? – задал риторический вопрос Гриднев в конце реплики. Он пояснил, что своим звонком глава "Роснефти" создал искусственные условия и активизировал действия Улюкаева. "Я юрист, и это признаки провокации. Это и есть провокация!" – подытожил Гриднев.

Его коллега Лариса Каштанова обратила внимание суда, что представители гособвинения ведут себя слишком эмоционально в течение последних заседаний. Адвокат также обвинила оппонентов в нарушении кодекса этики прокурорского работника. В частности, она процитировала недопустимые, с ее точки зрения, моменты из речи прокурора Непорожного, выступившего в прениях на прошлом заседании с анализом показаний Улюкаева: "…просто соврал, а потом сказал, что первое в голову пришло", "…букет невразумительных ответов, один краше другого", "…тут помню, тут не помню", "…вот такая избирательная память у бывшего министра", "…катался как сыр в масле"…

– Эта эмоциональность вызвана исключительно тем, что нет каких-либо доказательств, подтверждающих безусловную вину подсудимого, – заявила Каштанова.

Адвокат также заявила о незаконности проведенного оперативного эксперимента, пояснив, что $2 млн, согласно показаниям бывшего главы службы безопасности "Роснефти" Олега Феоктистова, получены от неизвестного суду частного инвестора. А значит, источник денег достоверно не установлен. Это же препятствует в будущем исполнимости приговора, поскольку требование прокуратуры вернуть после приговора деньги по назначению реализовать невозможно. Каштанова также назвала "фантомом" младшего лейтенанта ФСБ Андрея Калиниченко (он подписывал документы об оперативном эксперименте), которого, как и Сечина, так и не удалось вызвать в суд повесткой. "У меня складывается впечатление, что оперативного сотрудника "спрятали" в командировке на время судебного следствия", – предположила Каштанова. Резюмируя, защитник выразила общее впечатление от уголовного дела, приведя слова из песни: "Я тебя слепила из того, что было…"

Реплика Улюкаева длилась пять минут и оказалась бледным прологом его последнего слова. Экс-министр, заняв место за трибуной, бегло ответил на выпады гособвинителей.

– Гособвинение говорит: а как можно подумать, что в сумке вино, если за целый месяц об этом не было сказано ни слова? А как можно подумать, что там деньги, если за целый месяц о них не было сказано ни разу? – парировал Улюкаев доводы прокуроров.

По мотивам провокации экс-министр сказал, что на этот вопрос логичнее было бы ответить "инициатору" Сечину еще на очной ставке во время предварительного следствия: "Но ее не было, а в суде мы его так и не дождались". Улюкаев также заявил, что проект распоряжения о цене отчуждения 19,5% акций "Роснефти" именно он как министр вносил в правительство, и потому стал объектом провокации.

Прокомментировал подсудимый и замечание о том, что "катался как сыр в масле". Улюкаев пояснил, что с 2006 года ежегодно сдавал декларации о доходах и расходах, и ни разу у компетентных специалистов из администрации президента не было замечаний и вопросов о происхождении денег и имущества.

Довольно иронично подсудимый парировал "весомый" аргумент, что в записи прослушек не слышно, как он благодарит Сечина за сумку с вином: "Я полистал УК, там нет статьи за невежливость. А раз нет статьи, то [гособвинению] приходится пользоваться взятой с потолка статьей о взятках".

Последнее слово, длившееся почти 12 минут, Улюкаев целиком зачитал с листа. В весьма образной речи, похожей на разоблачительный памфлет, экс-министр цитировал Ильфа и Петрова, Сократа и даже Фиделя Кастро. "Не зря же я читал столько книг во время процесса", – сказал он позже в коротком комментарии журналистам.

Было заметно, что экс-министр нервничает – руки с текстом речи дрожали, и он периодически вытирал со лба пот носовым платком. Судья Лариса Семенова при этом старалась не встречаться взглядом с подсудимым. Она что-то старательно отмечала у себя в бумагах, лишь изредка посматривая на трибуну и в зал.

– Против меня была совершена чудовищная и жестокая провокация, – еще раз повторил свою позицию Улюкаев. Он отметил ряд странностей в ходе судебного следствия по уголовному делу, в целом назвав процесс "удивительным", выгодоприобретателя провокации "очевидным", а свое уголовное дело – "черным делом, шитым белыми нитками".

– Потерпевший сначала превращается в свидетеля, а потом в мнимого свидетеля. Который, затерявшись где-то на просторах между Ханты-Мансийском и Римом, растворился – так же, как растворился пресловутый синергетический эффект от приобретения компанией "Роснефть" акций компании "Башнефть". Только запах серы в воздухе остался! – восклицал Улюкаев, очевидно, имея в виду своего оппонента.

Эпитеты в адрес бывшего партнера так и сыпались из уст экс-министра, увлекающегося стихотворчеством: "мнимый свидетель", "притворный свидетель", "какой-то подпоручик Киже", "специалист по проворачиванию дурно пахнущих денежек". Досталось и младшему оперуполномоченному ФСБ Калиниченко, "исчезнувшему в длительной командировке": "Может, он тоже существует лишь в воображении гособвинителя?"

Улюкаев назвал резонансный процесс похожим на цирк, а себя – "пенсионного возраста гладиатором", который "картонным мечом отмахивается от вполне реальных орудий" на глазах публики, наблюдающей за происходящим в удобных креслах и "готовой поднять палец вниз или вверх".

– Спрашивают, как там на суде, сколько дадут. Не спрашивай, по ком звонит колокол, он звонит по тебе. Он может зазвонить по любому из зрителей, – предупредил Улюкаев. – Теперь это стало очень легко. Сумка, корзинка, плохо снятый видеоролик, три клика – и готово!

Товарищам ("их немного, они благородные люди") и сочувствующим ему людям Улюкаев выразил благодарность за поддержку. А недоброжелателей предупредил: "Жернова истории мелют медленно!"

Прокурорам он посвятил отдельный пассаж.

– Вышинский отдыхает! А мог бы подарить гособвинителю свой портрет с надписью "Победителю-ученику от побежденного учителя". У того хотя бы царица доказательств – это признание вины! – восклицал Улюкаев, заметив, что следствие и обвинение по этой методике – наше позорное прошлое, с которым мы расстаемся, но слишком медленно. Сейчас времена более вегетарианские, отметил он, но назвал просьбу прокуроров назначить ему, 62-летнему человеку, 10 лет строгого режима – практически смертным приговором.

Голос Улюкаева заметно дрогнул, когда он заговорил о семье:

– Надеюсь и верю, что суд поднимется над завесой инсинуации, лжи и защитит попираемое право и справедливость. Не позволит отнять у престарелых инвалидов-родителей их сына, единственную опору в старости, а у маленьких детей – отца, который должен поставить их на ноги и помочь идти по дальнейшему жизненному пути.

"Хочу сделать заявление, что признаю себя виновным", – неожиданно сказал Улюкаев в самом конце проникновенной речи. Судья Семенова оторвалась от бумаг и подняла на него полный удивления и тревоги взгляд.

Впрочем, экс-министр тут же оговорился: "Я виновен в том, что сделал недостаточно, прискорбно мало на благо людей. Слишком часто шел на компромиссы, карьеру и благополучие предпочитал отстаиванию принципов, крутился в бессмысленном бюрократическом хороводе, получал какие-то подарки и сам их делал, пытался выстраивать отношения и лицемерил". Он заявил, что многое передумал за год и остаток своей жизни решил посвятить защите интересов людей.

– Только когда сам попадаешь в беду, начинаешь понимать, как тяжело на самом деле живут люди, с какой несправедливостью они сталкиваются. Простите меня за это, люди, я виноват перед вами! – медленно, с паузами произнес Улюкаев и попросил прощения у родных и близких за тревогу и боль.

Оглашение приговора состоится 15 декабря.