Есть ли право на "Бога нет"?

В начале марта 2016 года мировой судья Промышленного района Ставрополя продолжил рассмотрение уголовного дела по обвинению Виктора Краснова в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст.148 УК РФ (нарушение права на свободу совести и вероисповеданий — до одного года лишения свободы). Подсудимого обвиняют в совершении публичных действий, выражающих явное неуважение к обществу и совершенных в целях оскорбления религиозных чувств верующих. Отправной точкой для уголовного преследования Краснова стала фраза из интернет-дискуссии. В ней подсудимый, попутно нецензурно выражаясь, назвал Библию «сборником еврейских сказок». Это затянувшееся судебное разбирательство заставляет обратить внимание как на признаки редко применяемой ст.148 УК РФ, так и на правовое регулирование атеистических убеждений в отечественном законодательстве.

Дореволюционные корни

Ст.148 УК имеет свои исторические корни в дореволюционном российском законодательстве. Тогда одними из наиболее опасных преступлений против государства и общества были преступления против веры, среди которых выделялось богохульство (богохуление). Под ним понималось «возложение хулы на святыню, публичное поношение Бога и Святых Его» (В.В. Есипов), публичное поношение Бога посредством выражающих презрение к нему слов, действий или изображений (Л.С. Белогриц-Котляревский), поругание или осмеяние Бога (П.П. Пусторослев).

В нынешней редакции 148-й статьи нет упоминаний о монотеистической природе охраняемых религиозных отношений, иные же признаки очень сходны, тогда как ее изначальная версия просто предусматривала ответственность за незаконное воспрепятствование деятельности религиозных организаций и совершению религиозных обрядов. Эти изменения были произведены после случая с Pussy Riot.

В изначальной редакции также ничего не говорилось о цели преступления. Скорее всего, законодатель, ошибочно включив соответствующее положение в УК, руководствовался желанием указать на прямой умысел в действиях виновного. Но теперь установление цели совершения преступления станет основной проблемой при применении 148-й статьи — сделать это будет невероятно сложно.

Проблема доказывания будет решаться, скорее всего, путем анализа объективных признаков состава преступления, то есть для правоприменителя редакция статьи будет выглядеть следующим образом: публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу, оскорбляющие религиозные чувства верующих. Соответственно, если есть заявление, значит, чувства верующих оскорблены.

Но при этом возникает иная проблема — круг верующих не персонифицирован (это невозможно сделать по объективным причинам), равно как категория религиозных чувств не определена, и эти понятия не классифицированы по группам религий или верований. В этой ситуации непонятно, будет ли признано преступлением по 148-й статье оскорбление чувств, например, старообрядцев, меннонитов, шиитов? Возможно, да, а возможно, и нет, так как ответ на этот вопрос полностью зависит от правоприменителей. И это неправильно. При аналогичных действиях в отношении атеистов уголовного дела не будет, что тоже неправильно. Причина тому — пробелы в российском законодательстве.

Чувства атеистов

Принцип свободы совести включает в себя, помимо возможности исповедовать любую религию, то есть свободы вероисповедания, также право не исповедовать никакой религии либо иметь атеистические убеждения, то есть, если рассматривать вопрос упрощенно, иметь безразличное либо отрицательное отношение к религии. Законодательства, например, Германии и Швейцарии предполагают предоставление гражданам права на неопределенные, неограниченные взгляды, которое характеризует свободу совести и мировоззрения, лишь устанавливая его границы: оно не должно нарушать права и законные интересы других граждан, а также государства и общества в целом. То есть свобода совести предусматривает право на любые мировоззренческие взгляды, а не сводится лишь к выбору между религией и атеизмом. Близко по смыслу была сформулирована ст.3 закона РСФСР от 26 декабря 1990 года. Она трактовала свободу вероисповеданий как право каждого гражданина свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и атеистические убеждения, исповедовать любую религию или не исповедовать никакой и действовать в соответствии со своими убеждениями при условии соблюдения законов государства.

В действующем же российском законодательстве отсутствует надлежащая правовая основа как для индивидуального выражения атеистических мировоззрений, так и для создания атеистических объединений и ведения их деятельности в соответствии с нормами права. Ни одна из отраслей права не предусматривает такого субъекта общественных отношений.

Можно было бы предположить, что объединения атеистов признаются общественными и регулируются соответствующим комплексом нормативно-правового материала. Но это не так. Ст.2 профильного закона выводит из сферы его действия религиозные объединения, которые, как и атеистические, включают в свой состав лиц, реализующих свободу совести. Поэтому организации тех, кто имеет отрицательное отношение к религии, как и структуры верующих, не подлежат включению в сферу действия закона об общественных объединениях. Подобное толкование его положений приводит к выводу, что деятельность атеистических объединений не находится в сфере регулирования данного акта. Не регламентирует их деятельность и закон о некоммерческих организациях, так как сфера его применения — общественные и религиозные объединения, а атеистические по своей природе не принадлежат ни к первым, ни ко вторым.

С другой стороны, отсутствие законодательной основы для регламентации деятельности антирелигиозных объединений не является доказательством того, что таких объединений не существует и не может существовать. В конце концов, традиция советского государства сводила свободу совести в первую очередь именно к праву не исповедовать никакой религии. Более того, в 1925 году было официально учреждено объединение атеистов — Союз безбожников, с 1929 года в название которого добавилось слово «воинствующих».

Ныне действующая Конституция РФ в полном объеме предоставляет гражданам право реализовывать свободу совести, но механизмов реализации этого конституционного положения в полном объеме пока нет. Налицо пробел в российском праве, устранение которого возможно лишь путем создания соответствующего нормативного материала. Это позволит осуществлять государственное регулирование всех субъектов реализации свободы совести: как религиозных, так и атеистических объединений. В противном случае, во-первых, отсутствуют внутригосударственные гарантии реализации права на свободу совести лиц, считающих себя атеистами. Во-вторых, противопоставлением усиливающейся религиозной пропаганде все чаще будет экстремизм. В-третьих, создание соответствующей нормативно-правовой базы сможет снизить риск выносимых не в пользу РФ решений Европейского суда по правам человека при обращениях от не имеющих возможности реализовать свое право атеистов.

Но изменения законодательства должны быть сущностными и согласованными. Дискуссии о свободе совести и свободе вероисповедания в конце XIX–начале XX века также призывали к похожим реформам, а известный юрист Михаил Рейснер, предвосхищая их ход, опасался, что они будут «тем своеобразным украшением русской действительности, которые изменяют название, кое-где преобразуют форму, но по существу оставляют все по-старому». К сожалению, так и вышло. У нас пока есть возможность извлечь уроки и сделать иначе.

Библиография

Белогриц-Котляревский Л.С. Очерки курса русского уголовного права. Киев – Харьков, 1986.
Есипов В.В. Уголовное право. Часть Особенная. Москва, 1906.
Пусторослев П.П. Конспект лекций по Особенной части русского уголовного права. Вып. 1. Юрьев, 1902.
Рейснер М.А. Государство и верующая личность. Санкт-Петербург, 1905.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции