Фемида в сапогах. Как судьи — защитники Отечества показали себя на фронте

Сравнительно недавно, в 2017 году, в Смоленске был открыт первый в России памятник судьям-фронтовикам, а также всем работникам судебной системы, сражавшимся в годы Великой Отечественной войны. Учитывая масштабы многомиллионной страны, таких было немало: служители Фемиды ходили в штыковые атаки, взрывали и наводили мосты, само собой, пригодился на передовой и чей-то юридический опыт — чернилами, изготовленными из свеклы, писались суровые приговоры военных трибуналов. Впрочем, не все мобилизованные судьи проявили себя героями. Рассекреченные докладные записки пестрят описаниями похождений «гнусных разложенцев», «трусов» и «малодушных дезертиров». Legal.Report решил перелистать наиболее примечательные страницы жизни и служения представителей судейского корпуса в лихое военное время.

Партизаны, саперы, герои…

О героическом прошлом членов судейского сообщества, в том числе и до начала их профессиональной карьеры, помогают узнать архивы. Так, экс-глава Смоленского облсуда Владимир Рубашенков в годы ВОВ был успешным сапером. А о судьбе судьи из Вязьмы Александры Сорокиной можно снимать кино — к сожалению, с трагическим финалом. Она воевала в партизанском отряде, но предатель сдал женщину гестапо. В ходе расстрела фашисты лишь ранили Сорокину — и ночью, выбравшись из общей могилы, она укрылась в соседнем селе. Увы, скоро отважная судья вновь попала в руки гитлеровцев и на этот раз была расстреляна, как и еще трое из 30 ее коллег, которые отправляли правосудие в Смоленской области и в 1941-м ушли в партизаны. Вместе с тем 64 региональных служителя Фемиды сражались в рядах действующей армии. Многие были награждены орденами и медалями.

Были среди советских судей и Герои Советского Союза. Такие, как народный судья с Кубани Григорий Шевчук. Он прошел всю войну, вместе с Золотой звездой получил четыре ранения, а уже в мирное время окончил юридическую школу и был избран народным судьей Усть-Лабинска.

В соседнем Курганинском районе трудился более 20 лет подряд ветеран ВОВ Владимир Глариантов, которому довелось стать, судя по всему, единственным судьей — участником самого первого Парада Победы на Красной Площади 24 июня 1945 года. Он скончался в 2015 году в возрасте 91 года.

…и «гнусные разложенцы»

Хлебнули тягот и военные судьи. Многие храбро поднимались в атаку, возглавляли в глубоком тылу партизанские отряды, пробивались из окружения, а потом проходили унизительные проверки в фильтрационных лагерях НКВД. То есть познали на себе жесткость законов военного времени, которые им ранее приходилось применять. В одной из архивных справок значится, что в боях за Родину погибли девять председателей и членов военных трибуналов, но этот перечень наверняка не полный.

Не все мобилизованные судьи, однако, проявили себя героями. Рассекреченные докладные записки пестрят описаниями похождений «гнусных разложенцев», «трусов» и «малодушных дезертиров». Обозреватель L.R познакомился с одной из таких записок на имя начальника Главного управления военных трибуналов, отправленных на второй год войны. В ней значится, что председатель военного трибунала 124-й стрелковой дивизии Дроздов и член этого же трибунала Рыбин «за систематическое пьянство и дебоши» были «сняты с должностей, исключены из партии и осуждены».

Кстати, примерно в то же самое время, в 1943 году, «с целью укрепления трудовой и исполнительской дисциплины» — правда, лишь для прокурорско-следственных работников — впервые решили установить классные чины и ввести форменную одежду.

Мосгорсуд закрыт — все ушли на фронт!

Историки отмечают: с началом ВОВ следственно-судебные органы страны по инерции продолжали работать в режиме 30-х, сосредоточившись на политических задачах. Аресты «врагов народа», их допросы с пристрастием и скорострельные судебные процессы продолжались и после 22 июня 1941 года. Хватало и откровенного беззакония. Так, поэт и журналист Константин Симонов, который оказался в те жаркие дни среди отступавших частей, ярко поведал в своих дневниках о расстрелах командованием военнослужащих вообще без какого-либо вмешательства прокуроров и судей, а также о попытках военных юристов по своей инициативе организовать в войсках хотя бы подобие прокурорско-следственной работы.

Бок о бок с этим шло опять-таки массовое личное геройство членов судейского сообщества, причем никаких послаблений для его столичной прослойки не было: в армию, свидетельствуют документы, призвали несколько десятков действующих судей из Москвы, на фронт отправились аж 12 членов Мосгорсуда.

Важная ремарка: уже в ноябре 1941 года Мосгорсуд был «переформирован» в городской военный трибунал. На место участковых народных судов пришли учрежденные в приказном порядке сессии военного трибунала, они действовали «в упрощенном порядке», окончательные и не подлежащие обжалованию приговоры следовало приводить в исполнение немедленно. Архив московского военного трибунала, увы, не сохранился, но из имеющихся разрозненных бумаг видно, что он выносил весьма, скажем так, жесткие решения. Такое уж было время.

«Прикрыть беззаконие правовыми одеждами»

Наш рассказ был бы неполным, коль скоро мы вовсе не коснулись бы темы «война и судьи фашистской Германии». Чего стоит один Георг Конрад Морген — маститый германский юрист, оберштурмбаннфюрер и «главный судья СС». Он, надобно признать, сурово карал своих «геноссе» за злоупотребления вроде пьянства на службе и присвоение высшими офицерами личного имущества заключенных в концлагерях, но закрывал глаза на массовые убийства последних эсэсовцами.

На Нюрнбергском процессе, где герр Морген выступал лишь в качестве свидетеля (!), американские судьи никак не могли понять этого. И тогда оберштурмбаннфюрер ответил: истребление происходило согласно прямым распоряжениям из рейхсканцелярии, «которые не мог оспорить ни один суд в Германии». А прямой вопрос, может ли считаться СС преступной организацией, юрист изящно парировал в том духе, что приказ о строительстве концлагерей опять-таки исходил не от ее шефа Гиммлера, а от самого Гитлера. Все претензии к Моргену в итоге были сняты с потрясающей правовой формулировкой: он-де не обвинялся в вынесении заведомо неправосудных решений или в причастности к юридическим репрессиям, а напротив — «боролся с высшими чинами СС и тем самым оказывал содействие Сопротивлению». После войны Морген до преклонных лет работал по специальности и скончался в 1982 году, окруженный любовью близких и уважением коллег.

Либеральное отношение в ФРГ к нацистским судьям и прокурорам, вновь поступившим на службу закона после окончания военных действий, — это отдельная тема. Достаточно сказать, что общее их число превышает по факту 1500 человек. А робкие попытки предавать суду гитлеровских юристов зачастую разбивались о такие вот оправдательные правовые пассажи: «вынося смертные приговоры, Ф. ошибочно считал их справедливыми. В данном случае отсутствует доказательство осознания противоправности и, следовательно, уголовно наказуемый характер деяния».

Закончим же упоминанием о первом из известных справедливых процессов против нацистских юристов. Он состоялся в конце 1943 года в советском Харькове. На скамью подсудимых дюжие конвоиры усадили — вместе с тремя подельниками — опять-таки офицера СС Ганса Рица, имевшего высшее юридическое образование и принимавшего активное участие в зверских расправах над мирным населением оккупированных территорий, а также над военнопленными. Тут доказательств хватило, чтобы вынести смертный приговор всей четверке — преступники во главе с юристом в черных погонах были показательно повешены.