Как юристу заработать на Brexit

События, юридические последствия которых никому не понятны, происходят в мире очень редко. Но Brexit — одно из них. Как будто из относительно светлой комнаты европейского «сегодня» неожиданно открыли дверь, за которой абсолютная темнота и ничего не рассмотреть даже на расстоянии вытянутой руки. Именно так, безо всяких преувеличений выглядит ситуация с Brexit сейчас.

Brexit, которого не было

European Union Referendum Act 2015 устанавливает, что референдум о выходе Британии из Евросоюза носит однозначно рекомендательный характер и не порождает сам по себе никаких юридических последствий. Для того, чтобы начать формализованную процедуру выхода из Евросоюза, Британия должна направить в Брюссель формальное уведомление в соответствии со ст.50 Договора о создании Европейского союза (Lisbon treaty). И через два года формально «выйти», если срок не будет увеличен по соглашению, что практически неизбежно. Пока такое уведомление не направлено, все, происходящее сейчас в Британии, — ее глубоко внутреннее дело. В то же время сложившаяся ситуация полна лицемерных недоговоренностей как в части «рекомендательности» мнения плебисцита, так и в части «внутренности» вопроса о выходе из ЕС для Британии.

Основополагающим принципом английского публичного права является верховенство воли парламента (parliamentary supremacy). Парламент в принципе может решить что угодно и ничто его не ограничивает, даже мнение предшествующего Парламента. Таким образом, вопрос о направлении уведомления о выходе из ЕС должен решать именно Парламент, в котором, по данным аналитиков, не менее 70% сторонников ЕС. Но взять и проигнорировать волю народа они просто так не могут, хотя какие-либо временные рамки для принятия решения, кроме политических интересов отдельных партий, отсутствуют. Пока британские политики хотят «подумать» и не спешат с вынесением вопроса на рассмотрение Парламента. Европейские же бюрократы, наоборот, хотят быстрейшего «выхода» Британии. Некоторые даже пытались настаивать на том, что сам референдум необходимо считать «уведомлением о выходе».

В настоящее время «внутреннее дело Британии» вылилось в чудовищную волатильность рынков, которые ничего не понимают. Результаты референдума создали неопределенность не только в части судьбы действующего правительства и Парламента, уже морально готового к досрочному прекращению полномочий, но и самой Британии. Необходимость повторного референдума о независимости Шотландии, которая хочет остаться в ЕС, находится в самом верху политической повестки дня. Плохой пример, как известно, заразителен: в настоящий момент многие эксперты пытаются просчитать какая страна следующей захочет покинуть ЕС.

Шок от неожиданного Brexit выразился и в том, что на сайте британского Парламента находится петиция о необходимости проведения повторного референдума о «выходе» с более жёсткими правилами кворума и подсчета голосов. За пять дней под петицией подписались более четырёх миллионов человек. Ясно одно, политически и юридически Европа уже никогда не будет прежней.

Европа «на халяву»

Чего хочет сейчас Британия? За красивой риторикой кроется ситуация из известного анекдота: «направо — умные, налево — красивые! — А мне, что, разорваться, что ли?». Британия хочет получить от «развода» возможность регулировать миграцию (не соблюдать один из базовых принципов Евросоюза — свободу перемещения рабочей силы), одновременно сохранив все преимущества других «базовых» свобод ЕС: свободу торговли, услуг, движения капиталов и бизнесов. Ну и конечно, практически не платить за это. Но для дальнейшего сосуществования с добрым старым Евросоюзом нужна определенная юридическая форма «сожительства». Выделяются пять теоретически возможных моделей будущего устройства Европы и позиции Британии по отношению к ней.

Во-первых, так называемая «норвежская модель», когда Британия выходит из ЕС, но, достигнув соответствующих договоренностей, становится членом European Free Trade Association, как ряд стран в настоящее время. Это — наиболее близкая к существующей ситуации модель и максимально возможная минимизация последствий Brexit. Но тут есть серьезные подводные камни: членство в EFTA требует обеспечения беспрепятственного движения рабочей силы, для ограничения которого и затевался весь сыр-бор с выходом. Законодательство же в больше части останется «европейским», хотя Британия и будет вынуждена принять целый ряд новых законов.

Вторая возможная модель — швейцарская. Она основана на множестве различных отдельных соглашений и на лимитированном доступе к единому рынку. Законодательство придется существенно поменять. В любом случае определенные ограничения на торговлю и «движение» услуг обязательно будут. Швейцарская модель весьма сложна и вряд ли ее удастся воплотить на практике, поскольку и для самой Швейцарии она должна была носить «переходный» характер (который, правда, успешно перерос в постоянный).

Третья возможность «хлопнуть европейской дверью», которая рассматривается экспертами, «турецкая модель». Она применима только к торговле товарами и связана с применением общих тарифов на торговлю с третьими странами. Британии в этом случае будет нужно существенно поменять свое законодательство, но она не сможет окончательно избавиться от бремени правил торговли ЕС, на принятие которых не сможет иметь никакого влияния.

Четвертый путь — «канадская модель»: соглашение о свободной торговле (без услуг) с устранением определенных тарифных барьеров. И, наконец, Британия просто может быть членом ВТО, применять соответствующие тарифы и не иметь никаких обязательств по отношению к ЕС.

Несмотря на множество способов выхода из ЕС, принципиальный вопрос один: выйти так, чтобы сохранить все преимущества, избавившись от как можно большего количества недостатков. Внутренний антагонизм этой проблемы заключается в том, что если Британия всеми правдами и неправдами добьется такого выходного билета, то за ней потянутся другие. Поэтому задача европейской бюрократии, о которой она никогда вслух не скажет, заключается в том, чтобы показать всем членам союза, что выйти оттуда очень дорого и даже такая страна, как Британия, с трудом может себе это позволить.

О дележе законов

Вне зависимости от того, какая модель будет в итоге выбрана (или навязана), Британии придется достигать сложных соглашений о применении законодательства в переходный период, который может затянуться до десяти лет, а также усиленно латать прорехи в своем собственном законодательстве. Предстоит разобраться, что из европейского наследия можно будет признать «своим», а что следует заменить, — огромная юридическая работа. Разумеется, все это будет сопровождаться множеством резонансных процессов, связанных как с применением переходных норм, так и с вопросами применения тех актов, которые вдруг «прекратили» применяться.

Самые неприятные последствия «выпадения» из европейского законодательства ждут Британию в области финансовых сервисов, которые на нем в значительной мере основаны, включая единый «паспорт» для финансовых компаний и банков. Соответственно, роль Лондона как глобального финансового центра на ближайшие годы будет находиться под угрозой. Также могут возникнуть проблемы с одобрением антимонопольными органами Британии и ЕС существенных сделок M&A. Неразбериха ждет и сферу интеллектуальной собственности в той части, что community trade marks должны будут перерегистрироваться в Британии.

Крайне важным является вопрос о том, как британские суды будут относиться «после выхода» к решениям европейских судебных инстанций, включая в первую очередь European Court of Justice, без решений которого невозможно представить себе современное европейское правовое пространство. Британские суды и раньше не очень жаловали европейское правосудие, не упуская возможности воткнуть ему пару шпилек, а после формального «развода» игнорирование мнения европейских судей может стать неформальной политикой.

Продай Brexit своему клиенту

Разумеется, множество юристов надеются не только не потерять клиентов, что связано с возможными проблемами финансового рынка, но и поучаствовать в той или иной мере в создании нового правового пространства. Некоторые юридические фирмы уже успешно продают своим клиентам «Brexit emergency plan» (план по смягчению последствий выхода). И это в целом соответствует основному принципу современной юриспруденции, что лучше всего зарабатывать на проблемах клиента, чем на его успехах.

Страшно далеки рассуждения о последствиях Brexit, судьбах Европы и Британии от интересов рядовых российских юристов. Но тем не менее из каждой сложной проблемы есть некие простые и понятные следствия. Во-первых, Британия, несомненно, останется желанным местом для всякого рода политических и не очень беженцев от российского правосудия и тюрьмы. Принцип «из Лондона выдачи нет» вряд ли изменится от «выхода» из Евросоюза. Бежали и будут бежать. Впрочем, у самих беженцев могут появиться проблемы с передвижением по «матушке Европе».

Во-вторых, Британия сделает все возможное, чтобы Лондон остался юридической столицей Европы (а, возможно, и мира). Европейские столицы вряд ли составят ему конкуренцию в ближайшее столетие. Английское право будет по-прежнему популярно, и реноме английских судов вряд ли упадет. Да и какой российский юрист не мечтает съездить посудиться в Лондон и выпить кружку пива возле Royal Courts of Justice. В-третьих, Британия останется образовательной Меккой для российских юристов, поскольку в Лондоне удачно совмещается близость к России, культура, традиции и огромное количество университетов «на выбор».

И наконец, в-четвертых, английский язык, несмотря на угрозы европейских бюрократов, никто не отменит в качестве языка международного юридического общения. А про Brexit будут постоянно писать и говорить ближайшие десять лет, поскольку это как раз тот случай, когда соблюдение демократических процедур снабдило огромное количество юристов работой.