Классификация норм Конституции

Нормы Основного закона различаются по степени конкретности. Одни формулируют лишь основные положения и принципы — все, что, например, касается правосудия. Другие закрепляют права и свободы с пределами их ограничения. В этих случаях Конституция устанавливает только основы, в процессе реализации которых может возникать бесчисленное разнообразие вариантов поведения. И тогда требуется один или даже несколько законов или других актов, устанавливающих порядок и процедуры их применения. Некоторые конституционные нормы содержат более или менее конкретные предписания, например, ограничения депутатского статуса, для которых необходимы лишь небольшие процедурные уточнения.

В процессе конкретизации большинства норм из этих двух групп применяется общедозволительный или диспозитивный метод правового регулирования, основанный на принципе «разрешено все, что не запрещено законом». Но при этом государство все равно не вполне свободно в своей конкретизирующей деятельности. Во-первых, потому что практически в любой конституционной норме заложены «тонкие материи» — понятия и значения, которые не могут трактоваться произвольно в зависимости от сиюминутных прихотей чиновников и депутатов парламента. Например, термин «собираться» (статья 31, свобода собраний) не может быть сведен до значения одиночного незаявляемого пикета, потому что глагол «собираться» любой толковый словарь и здравый смысл трактуют как сосредоточение группы людей в одном месте. Во-вторых, Конституция устанавливает внутренние и внешние пределы ограничения прав и свобод, которые не могут быть расширены и истолкованы произвольно. Для той же статьи 31 Конституции внешним ограничением является запрет на нарушение в ходе реализации этого права прав других лиц (часть 3 статьи 17), а внутренним (имманентным) ограничением — мирный характер публичного мероприятия и отсутствие у его участников оружия. Любые другие ограничения, выходящие за эти пределы, нарушают существо основного права.

Еще одна часть конституционных норм сформулирована предельно конкретно — «гражданин Российской Федерации не может быть лишен своего гражданства» или «если международным договором установлены иные правила, чем предусмотрены законом, то применяются правила международного договора», и эти нормы действуют напрямую. Поэтому любые попытки их конкретизации, за исключением усиления запрета или установления ответственности за его неисполнение, должны восприниматься как искажение конституционного смысла.

В конституции любой страны также присутствует еще одна разновидность норм — так называемые «статутные» нормы, устанавливающие компетенцию государственных органов, включая разграничение полномочий. По отношению к ним описанные выше правила применяться не могут. Более того, в этом случае действует совершенно другой, разрешительный, метод — метод правового регулирования, основанный на диаметрально противоположном принципе — «разрешено только то, что разрешено», и ничего другого.
[tag:teaser:81]
То есть никакого разнообразия действий и никаких иных вариантов поведения, кроме установленных законом, не существует. Поэтому там, где речь идет о статусе государственно-властных субъектов, перечень их полномочий носит закрытый характер, не может быть изменен, дополнен, расширен или ограничен. Для них Конституция является ϲʙᴏего рода «стоп-сигналом» — больше или иначе того, что в ней записано, делать не позволено. Стоит вспомнить, что судья Конституционного суда Виктор Лучин указал (особое мнение к постановлению Конституционного суда РФ от 31.07.1995 № 10-П) на недопустимость распространять принцип «разрешено все, что не запрещено» на сферу действия публичной власти.

Поскольку норма части 1 пункта «г» статьи 102 Конституции является нормой статутной, то отсюда следует, что никто иной, кроме Совета Федерации, ни в каких целях и ни при каких условиях не может принять решение о возможности использования российского воинского контингента за пределами страны. Такое правило было установлено специально в противовес советским традициям «оказания международной помощи» на основе преамбулы Конституции, в которой Россия осознается как часть мирового сообщества, а в качестве конституционных целей государства утверждаются права и свободы человека, гражданский мир и согласие. Основной закон изначально не предполагал возможности каких-либо военных операций за пределами России, кроме действий по поддержанию и восстановлению международного мира и безопасности на основе международных договоров. А исключительное полномочие Совета Федерации являлось специальным ограничителем власти президента как верховного главнокомандующего в системе сдержек и противовесов, в которой палата парламента должна была выступать барьером от необоснованного использования российской армии для внешнего вмешательства.

Елена Лукьянова, д. ю. н., профессор ВШЭ, директор Института мониторинга эффективности правоприменения Общественной палаты РФ