Поиск
Кремлевская виза в деле об аресте миллиардеров
17.04.2018
"К Магомедовым меня взяли по интернету…"
Адвокат Ирина Комарова с ходу назвала позицию следствия неубедительной и заявила: решение Тверского суда об аресте топ-менеджера принято без какой-либо серьезной проверки доводов стороны гособвинения.
– Обоснованное подозрение предполагает наличие данных о том, что лицо причастно к совершенному преступлению, – заметила она, цитируя постановления одного из пленумов Верховного суда РФ. – Избирая меру же пресечения моему подзащитному, суд не принял во внимание, что нет ни единого доказательства, указывающего на причастность Максидова к инкриминируемым деяниям.
По словам Комаровой, следователи привели лишь "формальные ссылки", а суд информацию не проверил. Сотрудники же ФСБ вовсе перепутали место регистрации Максидова и "приписали ему имущество, которое никогда ему не принадлежало".
– Никогда я такого не встречала – постановление аж на двухстах листах, и ни на одном не указано ни малейшего намека на причастность! – горячилась Комарова.
Сам подозреваемый вел себя весьма спокойно. Максидов твердым голосом заявил, что с братьями Магомедовыми "лично не знаком", сам он – лишь "наемный работник" в компании, которую, принимая во внимание масштабы "Суммы", можно назвать более чем скромной. Более того, на престижную работу он устроился буквально "по интернету".
– А что до того, будто я могу как-то повлиять на следствие, то это вообще неубедительно, – сообщил "маленький человек". – Я работал в таких солидных компаниях… в общем, у меня даже судимых друзей и знакомых нет! Какой там криминальный мир…
Как рассказал Максидов, скрываться за рубежом он не собирается и ранее выезжал из страны только на отдых с детьми, да и вообще не очень любит покидать пределы России, где ему хотелось бы жить и трудиться.
Следователь Следственного департамента МВД РФ Любовь Демидова достаточно тихо и быстро, зачитывая по бумаге, изложила позицию своей стороны, согласно которой менять меру пресечения подозреваемому нецелесообразно. Эффективно вести расследование можно лишь при условии изоляции Максидова, проинформировала она. Примерно то же самое сказал представитель Генпрокуратуры Пчелкин – он тоже читал заготовленный текст, практически не поднимая глаз.
Судья Новиков согласился с их мнением: буквально после пяти минут пребывания в совещательной комнате он огласил свое решение: жалобу защиты оставить без удовлетворения.
"Я вообще ничего не боюсь!"
Позицию председателя совета директоров "Суммы" защищали сразу трое статусных адвокатов – Александр Гофштейн, Виктория Цилюрик и Мария Белявская. Они с самого начала упирали на особое положение клиента, "очень уважаемого человека", и первым делом попросили приобщить к делу целую пачку благодарственных писем, свидетельствующих о благотворительной деятельности Магомедова, которую тот вел с размахом.
Были продемонстрированы: благодарность от администрации Приморского края, Международной шахматной федерации (ФИДЕ), письма от университета МИСИС и председателя АНО «Дальневосточные леопарды» (последнее завизировано бывшим главой администрации президента Сергеем Ивановым). Магомедов участвовал также в организации зимних Олимпийских игр в Сочи и имеет письмо от президента Владимира Путина. Защитники упомянули и об интернет-петиции "за беспристрастное расследование дела" на имя Путина, которая набрала более 15 тысяч подписей. Впрочем, судья Юлия Манеркина заметила, что точно установить авторство подписей невозможно, и согласилась обозреть только официальные документы.
Поддерживая жалобу, адвокаты, как и в случае с Максидовым, педалировали "не проверенную" судом первой инстанции обоснованность подозрений о причастности Магомедова к вменяемым преступлениям, говорили о попранных нормах уголовно-процессуального закона и о нарушении прав подозреваемого. Одним из главных аргументов стало утверждение, что в фигурирующих в деле компаниях их клиент не занимался никакой финансово-хозяйственной деятельностью.
Получив слово, сам Магомедов сообщил, что возможность высказаться – "очень симпатичная". По его словам, "Сумма", где трудится более 35 тысяч человек, вот уже много лет ведет социально ответственный бизнес (он назвал это "социальным служением") и тратит огромные деньги на благотворительность. Далее он напомнил, что ОРМ в его отношении идут достаточно давно: "Дело было сначала административное, компания выиграла все суды, а уж потом из него сделали уголовное».
Магомедов недоумевал, почему следствие пытается "отождествить руководство группой "Сумма" и создание преступного сообщества". Он не понимал также, почему следователи так спешили, возбудив дело прямо накануне его отлета в Майами.
– На следующий день я должен был улетать с детьми, реализовать несколько задач со здоровьем, а также и с технологическим форумом, – заявил предприниматель. И добавил, что он непременно должен был вернуться в Россию 8–9 апреля, так как у него была назначена встреча, "которую никак нельзя проигнорировать" (речь о встрече с Владимиром Путиным – прим. авт.).
– И если бы я чего-то боялся, ваша честь, то я вел бы себя, конечно, иначе, – утверждал в связи с этим Магомедов. – Я вообще ничего не боюсь и сейчас! Полагаюсь только на верховенство закона. Не собираюсь я оказывать давление на свидетелей и так далее. Потому что я хочу жить и работать в этой стране!
При последних словах родственники подозреваемого заметно оживились. И когда по доводам жалобы высказывалась следователь Демидова, они достаточно шумно общались между собой, критикуя едва ли не каждое ее слово. "А, сама запуталась!" – комментировали крепкие бородатые мужчины, когда выступавшая раз сбилась и начала листать бумаги, пытаясь вновь ухватить нить рассуждений.
Защитник Магомедова, "мэтр столичной адвокатуры" Александр Гофштейн говорил красноречиво, порой даже витиевато. Судью Манеркину он с ходу призвал стать "фильтром для незаконных решений".
– Исход этого процесса, ваша честь, зависит от вашего отношения к институту судебного контроля над избранием меры пресечения. Если считать, что вся судебная процедура – это лишь ритуал, то, конечно, решение Тверского суда просто обречено на вступление в силу! – "рубанул" адвокат. – Но коль скоро суд принимает свою роль этого самого фильтра, то тогда… вероятно, стоит подумать, чтобы решение это было отменено!
Как подчеркнул Гофштейн, арестовать столь авторитетного бизнесмена по экономической статье, лишь основываясь на претензии якобы о качестве и сроках выполненных работ, было бы незаконно. И только по этой причине, отметил защитник, в дело ввели особо тяжкую статью 210 УК РФ – «организация преступного сообщества».
Не менее образно он выразился, когда повел речь непосредственно о мере пресечения.
– Лично мне абсолютно непонятно, что имеет в виду следователь, говоря: "Магомедов общается с должностными лицами и может там на кого-то повлиять". А что, лучше, если бы он, простите, бомжом был?! – вскричал адвокат. – Бомжа-то в тюрьму не надо, а солидного бизнесмена – надо?! Что же это за подход? Не должны такие доводы приниматься во внимание!
В этот момент казалось, что весь зал готов был аплодировать его аргументации.
– Решение Тверского суда носит попросту избыточный по жестокости характер! Я прошу вас заменить его на домашний арест, – поставил точку Гофштейн.
Получив слово еще раз, Магомедов посетовал, что строил свою репутацию более 30 лет кряду и случившееся – "тяжелый удар". Ответил он и на обвинения в использовании "второй личности" – бизнесмен не отрицал, что время от времени, представляясь, указывает имя дагестанского поэта Сулеймана Стальского – например, при прохождении медицинских процедур. Это относится к "тайне личной жизни" Магомедова и "незаконного тут нет".
Судье Манеркиной решение как будто бы далось нелегко – в совещательной комнате она провела более четверти часа. Но решение Тверского суда она оставила-таки без изменения. Выходя из зала, родственники арестованного (между собой они опять перекинулись парой слов, так скажем, о "несовершенстве" судебной системы) несколько минут активно махали в монитор и кричали: "Брат, ты лучший!" Магомедов сдержанно кивнул им.
Почему братья Магомедовы за три года виделись шесть раз
– А зачем это вообще делается?! – с напором спросил Магомедов судью Андрея Расновского. – Я тут буду рассказывать вещи, о которых не догадываются даже адвокаты! Да их вообще знают человек сорок!
Расновский, однако, напомнил, что заседание открытое – и Магомедов чуть остыл.
Затем он сам попросил судью перечислить его награды и благодарности: в частности, письмо от Русского географического общества за подписью министра обороны Сергея Шойгу, благодарственные бумаги от патриарха Кирилла и от мэра Сочи Анатолия Пахомова.
Адвокат Игорь Фельдман, излагая доводы жалобы, указал, что следствием "не обнаружена фактическая сторона преступлений", например, не названы точные суммы ущерба. Как рассказал защитник, следствие приписало Магомедову много лишнего. А именно: имущество на территории Московской области и личный самолет. Звучало и обвинение в желании скрыться на территории США, что тоже не соответствует действительности.
– Эта страшная сумма в два с половиной миллиарда берется вообще непонятно откуда, – сказал Фельдман. – Объекты строительства, которые указаны в материалах дела, например, уже построены. Суд первой инстанции по факту уклонился от рассмотрения этих доводов.
По мнению защиты, не выдерживает критики и весьма обидная для Магомедова формулировка «имеет устойчивые контакты в республике Дагестан», так как названная территория – часть России.
Магомед Магомедов, когда ему предоставили слово, заговорил подчеркнуто спокойно и, как человек с университетским образованием, достаточно убедительно. И с первых его фраз начала назревать сенсация.
– Примерно с конца 2014 года по март 2018-го мы с моим братом Зиявудином не общались! – заявил арестованный, а судья Расновский оторвался от дела и удивленно вскинул брови.
Оказалось, что между Магомедовыми была бизнес-размолвка из-за "катастрофически провального" строительного сегмента группы "Сумма": младший брат был полон решимости его "поднять", а старший предлагал срочно продать убыточный актив.
– Как-то раз, ну, в запале, Зиявудин назвал мне сумму, которую он "вкачал" в это. Там речь о миллиардах! – раздосадованно бросил Магомед.
За три года, рассказал бывший сенатор, он встречался с братом лишь шесть раз – единожды в 2016 году и пять раз в марте 2018 года. Речь шла о том, как поступить с общим активом – долей в Новороссийском морском торговом порту.
– Мы просто решали, как разойтись: я, брат и наш старший партнер (имя последнего названо так и не было – прим. ред.), – сообщил Магомедов. – И вот как мы с братом могли создать преступное сообщество, руководить им и похищать деньги, что нам вменяют в вину? Прекрасное получается сообщество, не правда ли?! Лидеры которого годами не общаются!
Высказался он и о приписываемых ему "элементах сладкой жизни" – о собственном самолете, планируемых поездках и оружии.
– Да, вот тут у меня дома нашли "карты, деньги, два ствола", если выразиться фигурально, – иронизировал арестованный. – Деньги – моей гражданской жены, ее отец трудился всю жизнь, держал деньги в банке, который разорился, что-то снял и отдал ей – наивно думал, это будет лучше. А пистолеты подарены очень уважаемыми людьми на уровне главы государства. Я с ними не "баловался" в публичных местах и, честно говоря, даже забыл о них. Все документы могу представить.
Что касается частного самолета, то его у Магомедова "никогда не было". "Было бы любопытно взглянуть", – заметил он. А по поводу зарубежных счетов сообщил: все деньги, найденные на этих мифических счетах, он готов тут же полностью потратить на благотворительность. В общем и в целом, арестованный, по его словам, "не имеет отношения ни к одной из фирм", которые, как утверждает следствие, были задействованы в схеме по хищению денег.
– В США я был… лет двадцать назад, – высказался он по поводу версии о планируемом бегстве. – У меня и визы-то американской нет, это легко проверить! Да и Америка – не лучшая страна, прямо скажем…
Выразив желание "жить в России", Магомедов высказал большие сомнения в том, что позиция следствия не будет поколеблена в ближайшее время: "Ну как они будут все это доказывать фактами: мол, у меня были эти счета, самолет, виза. Как?"
Он обратился к судье с просьбой "принять во внимание, что конкретных свидетельств против него нет".
– А ведь держат меня здесь именно на основании этих обвинений! – воскликнул подозреваемый.
Говоря в последнем слове о том, что его "приписали к дагестанской диаспоре", Магомедов сообщил: это "удивительно", особенно если учесть "ситуацию, которая вокруг нашей страны по внешнему периметру происходит".
– Я являюсь этническим дагестанцем и горжусь этим! – подчеркнул он. – В Дагестане я занимался благотворительностью, встречался со спортсменами, считаю их своими друзьями. Никто из них не имеет уголовного прошлого и настоящего!
Под конец Магомедов стал еще более красноречивым и откровенным.
– Мне вот приписывают, что я член какого-то преступного сообщества вместе с моим братом. В этой иерархии мне отведена ключевая роль. Да, иерархия есть везде, ее не бывает только в мусорной куче… И если суду будет предъявлен хоть один факт встречи с моим братом: СМС, Whatsapp и так далее – между 2014 и 2017 годом, я сам признаю себя и его членами жесткого преступного сообщества!
Однако следствию, по мнению арестованного, просто необходимо усилить свою аргументацию реальными документами.
– Иначе все это может превратиться в новый 1937 год! – заявил Магомедов.
Он попросил изменить меру пресечения, так как есть все законные рычаги для того, чтобы, находясь под домашним арестом, лицо не имело возможности давить на следствие. "Мы, что ли, в какой-то банановой республике живем?" – резюмировал подозреваемый.
Следователь и прокурор под продолжавшийся неодобрительный ропот родственников Магомедова возразили против отмены решения Тверского суда. При этом прокурор Пчелкин подчеркнул: сумма ущерба в 2,5 млрд рублей еще будет корректироваться. Гособвинение надеется, кроме того, привлечь к делу еще пару фигурантов, находящихся пока что в международном розыске (при этих словах члены семьи Магомедова многозначительно переглянулись с заговорщицкими улыбками).
Судья Расновский пробыл в совещательной комнате буквально пять минут. Согласно его решению, жалоба и второго Магомедова была оставлена без удовлетворения.
