КС дал толкования по срокам давности уголовного преследования

Конституционный суд РФ 3 марта принял постановление относительно сроков давности уголовного преследования. Заявители жалобы были недовольны тем, что суд общей юрисдикции прекратил производство по уголовному делу из-за истечения сроков давности в отношении лиц, от которых они пострадали.

Граждане В. Глазков и В. Степанов оспаривали конституционность положений п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ «Основания отказа в возбуждении уголовного дела или прекращения уголовного дела», согласно которым уголовное дело не может быть возбуждено, а уже возбужденное уголовное дело подлежит прекращению в связи с истечением сроков давности уголовного преследования. Также они оспаривали п. 1 ст. 254 УПК «Прекращение уголовного дела или уголовного преследования в судебном заседании», согласно которому суд прекращает уголовное дело в судебном заседании при тех же обстоятельствах.

Заявители являлись потерпевшими по двум уголовным делам, возбужденным по факту дорожно-транспортного происшествия, произошедшего в 2007 году, в отношении двух лиц. Начатое в 2013 году судебное разбирательство по каждому из этих дел велось в течение 2,5 года и завершилось их прекращением в связи с истечением 6-летнего срока давности преследования. При этом в отношении одного из фигурантов, обвинявшегося в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 266 УК РФ (выпуск в эксплуатацию технически неисправного транспортного средства, повлекший по неосторожности смерть двух лиц), суд принял решение  в подготовительной части судебного заседания. А в отношении второго участника, обвинявшегося в нарушении правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, повлекшем по неосторожности смерть двух лиц, – в ходе судебного следствия.

Потерпевшие Глазков и Степанов против прекращения уголовного преследования возражали и обжаловали эти решения в апелляции, добившись успеха лишь в отношении одного уголовного дела, однако затем вышестоящие инстанции вернули дело в прежнее состояние.

Заявители считают, что суд, не рассматривая их возражения против прекращения судопроизводства, нарушает их права. Тем самым они лишаются возможности реализовать свое право на доступ к правосудию и на компенсацию ущерба, причиненного преступлением.

КС объяснил, что, во-первых, законодатель, вводя нормы о сроках давности, "исходил из нецелесообразности применения мер уголовной ответственности ввиду значительного уменьшения общественной опасности преступления по прошествии значительного времени с момента его совершения".

Суд также напомнил свои прежние позиции о том, что «отказ в возбуждении уголовного дела или его прекращение в связи с освобождением лица от уголовной ответственности и наказания по нереабилитирующему основанию не влекут признание лица виновным или невиновным в совершении преступления». То есть принимаемое в таких случаях процессуальное решение «не подменяет собой приговор суда».

Важно, отмечают судьи, что прекращение уголовного преследования по этому основанию возможно лишь с согласия подозреваемого или обвиняемого, а "иное лишило бы данного участника уголовного судопроизводства возможности добиваться своей реабилитации». Что же касается потерпевшего, то его согласие на прекращение уголовного преследования в связи с истечением сроков давности "не является необходимым условием при принятии соответствующего решения».

Кроме того, необходимо учитывать, что лицо, уголовное дело в отношении которого прекращено в связи с истечением сроков давности уголовного преследования, "не освобождается от обязательств по возмещению причиненного им ущерба". В свою очередь, потерпевший имеет возможность защитить свои права в порядке гражданского судопроизводства с учетом сроков исковой давности.

Возможность обратиться в суд с соответствующими исковыми требованиями к владельцу транспортного средства как источника повышенной опасности имелась у заявителей по настоящему делу, отметил КС, признав оспариваемые нормы полностью соответствующими Конституции РФ.