КС разъяснил, чем находка отличается от кражи

Конституционный суд РФ проверил конституционность норм Гражданского и Уголовного кодексов РФ, которые позволяют разграничить находку от кражи. Поводом стали две жалобы от граждан, осужденных за тайное хищение чужих мобильных телефонов (ст. 158 УК РФ).

Как следует из судебных материалов, оба заявителя нашли чужие телефоны и присвоили их, не предприняв никаких действий к возврату имущества законным владельцам. Так, жительница Башкирии Альбина Галимьянова подобрала смартфон, забытый попутчицей в рейсовом автобусе. Она не стала отвечать на звонки и выбросила сим-карты, после чего около месяца хранила телефон дома, заодно выполнив сброс настроек. Защита обвиняемой настаивала на версии об отсутствии признаков преступления и о наличии лишь нарушения правил возврата находки, установленных гражданским законодательством. Суд назначил Галимьяновой наказание в виде шести месяцев исправительных работ.

А таксист из Ульяновска Виктор Пузряков завладел мобильным, случайно оставленным пассажиром на заднем сиденье. Некоторое время он пользовался аппаратом, вставив свою сим-карту. Сторона защиты утверждала, что телефон оказался у Пузрякова вследствие находки и ничто не запрещало ему взять себе найденный предмет. Приговором суда таксисту назначили штраф в размере 15 тыс. рублей. В обоих случаях суды пришли к выводу, что присвоение найденной вещи лицом, сознающим право на нее владельца, связано с признаком нечестности и потому является кражей.

КС объединил дела по двум обращениям в одном производстве, чтобы проверить конституционность ст. 227 ГК РФ (находка) и ч. 1 и п. 1 примечаний к ст. 158 УК РФ (кража). Заявители полагали, что оспариваемые нормы устанавливают уголовную ответственность за нарушение гражданско-правовых правил обращения с находкой и за присвоение найденного или случайно оказавшегося у лица чужого ценного имущества.

Позиция КС в изложении его пресс-службы свелась к следующему. Законодатель разграничил находку и хищение, закрепив в ст. 227 ГК РФ основания приобретения лицом права собственности не только на имущество, у которого имеется собственник, но и на имущество, собственник которого неизвестен. Невыполнение этих обязанностей (заявление о находке, поиски собственника, передача найденного имущества владельцу либо его представителю и т. п.) хотя и свидетельствует о гражданско-правовом нарушении, но само по себе не образует признаков преступления. Если же гражданин еще и прячет найденную вещь или уничтожает признаки, позволяющие индивидуализировать или найти ее владельца (вытаскивает сим-карту, снимает чехол телефона и т. д.), то такое поведение свидетельствует об умысле на хищение. Так внешне правомерная находка может перерасти в преступление и повлечь ответственность. При этом вопрос о возможности привлечения именно к уголовной, а не к административной ответственности решается, безусловно, с учетом стоимости имущества (ч. 1 и 2 ст. 7.27 КоАП РФ).

Уголовный закон относит к признакам хищения как изъятие, так и противоправное обращение чужого имущества, поэтому необходима оценка не только факта завладения найденным имуществом, но и последующего его обращения в свою пользу. Такое поведение приобретает общественно опасный характер, образует единое сложное деяние, которое указывает на неосновательное обогащение за счет чужой вещи, и расценивается как кража.

КС пришел к выводу, что оспариваемые нормы ГК и УК РФ позволяют отграничить правомерное поведение от уголовно-противоправного и не противоречат Конституции РФ. Данное конституционное истолкование не исключает право законодателя конкретизировать составы преступлений, предметом посягательств которых выступают потерянные вещи, а также установить ответственность за невыполнение требований ст. 227 ГК РФ.

КС указал, что судебные решения, вынесенные по делу Галимьяновой и Пузрякова, подлежат пересмотру в надлежащем порядке. При этом, как отметил КС, президиум Верховного суда РФ может оставить в силе судебные решения по этим уголовным делам, если окажется, что они основаны на истолковании норм, не расходящемся с их выявленным конституционно-правовым смыслом.