Михаил Гальперин: "Критически важно, чтобы государственные суды стали доверять третейским"

Заместитель министра юстиции Российской Федерации Михаил Гальперин рассказал Legal.Report о реформе третейского разбирательства, антикоррупционной экспертизе нормативных актов и перспективах Петербургского международного юридического форума.

– Вы являетесь председателем нового Совета по третейским судам, то есть фактически курируете глобальную реформу арбитражей, идущую в стране. Расскажите об этом подробнее .

– Я бы не назвал себя «куратором» модернизации системы третейского разбирательства. Скорее принимаю участие в этой работе и возглавляю по поручению министра созданный в соответствии с законом Совет по совершенствованию третейского разбирательства. Вот как раз Совет и является «куратором» реализации положений вступивших в силу 1 сентября этого года федеральных законов, направленных на реформирование арбитража. Совет состоит из 37 членов, включает и представителей органов государственной власти (они составляют всего около 20% состава), и членов руководящих органов авторитетных бизнес-ассоциаций, общественных и юридических объединений. В составе Совета есть и ведущие ученые, представители юридического консалтинга, адвокатуры и, конечно, юристы компаний. Все члены Совета – настоящие профессионалы, в репутации и независимости которых у сообщества не должно быть никаких сомнений.

Именно члены Совета и будут заниматься анализом документов, представляемых третейскими учреждениями для получения у правительства права на продолжение деятельности по новым правилам, мониторингом применения нового законодательства и так далее. Мы надеемся на то, что Совет, эксперты, которые будут с ним сотрудничать, выступят интеллектуальным и организационным центром всей реформы. Минюст в данном случае лишь обеспечивает площадку для работы, выступает своеобразным модератором обсуждения, будет поддерживать и сопровождать деятельность Совета. Арбитраж – негосударственный институт, и без самого сообщества, заинтересованного в позитивных изменениях в этой сфере, вряд ли удастся реализовать положения соответствующих законов.

– Каковы были предпосылки этой реформы? Какие сделаны первые шаги?

– О предпосылках говорилось открыто уже не раз. Безусловно, цели включают в себя устранение из сферы арбитража недобросовестных, небеспристрастных, непрофессиональных институтов, возвращение доверия к третейским судам со стороны бизнеса, простых граждан, всех «пользователей» этой системы. Нельзя допускать, чтобы третейские суды вводили своих «потребителей» в заблуждение, например, используя названия, схожие с наименованием публичных органов, а также схожую с государственной атрибутику, флаги, мантии и так далее, создавая видимость своей связи с властными институтами. Необходимо было также наконец определиться с арбитрабельностью споров, модернизировать в соответствии с лучшими международными образцами саму процедуру разрешения споров третейскими судами. Критически важно, чтобы государственные суды стали доверять судам третейским, поскольку они выдают исполнительные листы на решения третейских судов, рассматривают вопрос об их отмене. Но, конечно, итоговая цель всех преобразований – раскрыть огромный нереализованный потенциал третейского разбирательства, создать механизм разрешения споров, которому будут доверять, которым будут пользоваться добросовестные субъекты гражданского оборота.

О первых шагах реформы. В 2016 году все подзаконные акты и правительства, и Минюста России, необходимые для запуска «заявочной кампании» по получению права на осуществление деятельности постоянно действующим арбитражным учреждением, депонирования правил арбитража, приняты, вступили в силу. Таким образом, вся необходимая в данный момент нормативная база создана. Нам предстоит подготовить еще несколько актов Минюста, предусмотренных новыми законами, в том числе положение об осуществлении контроля в отношении арбитражных учреждений, которые прошли «переаттестацию». Мы сознательно не стали спешить с подготовкой этого важного документа, тем более что прямо сейчас в нем нет необходимости. Но с учетом того, что сформирован и начал работу Совет по совершенствованию третейского разбирательства, с активным участием его членов, всего юридического сообщества, будем тщательно работать над этим документом.

Хочу заверить, что работа над всеми нормативными правовыми актами, которую осуществляет Минюст, будет организована максимально открыто. Замечу, что, безусловно, реализация всех предусмотренных реформой изменений займет годы. Нужно это четко осознавать.

– Сколько, по вашим подсчетам, в России останется арбитражных учреждений после реформы?

– Прогноз – всегда дело неблагодарное. Могу сказать честно, что у меня и моих коллег нет никаких арифметических расчетов по поводу того, сколько арбитражных учреждений будут работать после 1 ноября 2017 года (даты завершения «заявочной кампании»). Намного важнее качество, а не количество. Закон ориентирует нас всех на то, что арбитражные учреждения будут соответствовать самым высоким требованиям в части репутации, и структуры органов, и списка арбитров, и правил арбитража, раскрытия информации и многих других параметров. Арбитраж превращается из часто «дополнительной» услуги юридической фирмы или правового подразделения компании в полноценную деятельность, которая требует полной отдачи сил. Чем больше действительно порядочных и профессиональных людей будут готовы вложить свою репутацию, знания, все свое время и ресурсы в создание и деятельность арбитражных учреждений, тем больше их будет. Хочется верить в то, что таких людей в нашем юридическом и предпринимательском сообществе немало.

– В последние годы третейские суды стали инструментом рейдеров и вымогателей. Как вы считаете, эта практика прекратится? Какие в новом законе заложены гарантии?

– В законах, которые мы обсуждаем, как я уже сказал, предусмотрен целый ряд положений, направленных на регламентацию организационной структуры арбитражного учреждения в целях обеспечения прозрачности его деятельности, установлены общие требования к правилам (регламентам) арбитражного учреждения, предусматривается обязательное создание коллегиального органа – комитета по назначениям, призванного максимально независимо и беспристрастно разрешать вопросы, связанные с формированием состава третейского суда. Предусмотрены специальные положения, направленные на предотвращение конфликта интересов в деятельности арбитражного учреждения в рамках конкретных споров, другие нормы, направленные на исключение недобросовестной практики «карманных» третейских судов, которые часто использовались в «серых» схемах.

Важная новелла – обязательное требование о прохождении процедуры выдачи исполнительного листа государственным судом на решение третейского суда, которое влечет за собой внесение изменений в публично значимые реестры (в т. ч. в которых отражаются права на доли участия в юридическом лице, акции, недвижимость и т. д.). Кроме того, после вступления в силу новых законов нельзя просто создать на бумаге постоянно действующий третейский суд «на один день», необходимо проделать большую организационную работу, подтвердить свою репутацию. Теперь использовать третейское разбирательство в недобросовестных схемах в любом случае станет несоизмеримо сложнее, чем раньше. Такая деятельность должна стать не просто опасной с точки зрения персональных уголовно-правовых рисков лиц, которые этим занимаются, но и нерентабельной.

– Среди прочего, вы курируете вопросы экспертизы коррупциогенности нормативных актов, которую проводит министерство. Насколько, по вашему мнению, эта работа реально снижает уровень коррупции в стране?

– Антикоррупционной экспертизой проектов нормативных правовых актов занимаются не только департаменты, находящиеся в сфере моей компетенции. Это работа, которую выполняют все экспертные департаменты Минюста наряду с правовой экспертизой. В систему антикоррупционной экспертизы вовлечены и негосударственные эксперты, которые направляют свои замечания разработчику в ходе публичных процедур обсуждения проекта акта. Как юрист могу сказать, что это действительно важная работа, которая позволяет сделать законодательство лучше.

Из всего объема проектов нормативных актов, поступающих в Минюст России для проведения экспертизы (сюда включаются и проекты федеральных законов, и акты правительства, и ведомственные акты, в некоторые дни количество поступающих в Минюст проектов исчисляется сотнями), коррупциогенные факторы, определенные утвержденной правительством методикой проведения экспертизы, содержатся примерно в 5%. При этом наиболее распространенным коррупциогенным фактором является юридико-лингвистическая неопределенность: употребление неустоявшихся, двусмысленных терминов и категорий оценочного характера.

Вторыми по популярности, если можно так сказать, являются такие коррупциогенные факторы, как широта дискреционных полномочий и отсутствие или неполнота административных процедур. Наверняка в подавляющем большинстве случаев речь не идет о каких-то сознательных действиях разработчиков проектов актов, такие положения появляются скорее как результат недостаточной проработанности проектов, которые могут потенциально создать условия для коррупционных проявлений на практике.

– Можете назвать какие-то конкретные нормативные акты, из которых благодаря вашей работе удалось исключить провоцирующие коррупцию нормы?

– Не буду публично называть конкретные акты, поскольку это было бы неэтично по отношению к моим коллегам, которые разрабатывают проекты нормативных правовых актов в соответствующих ведомствах, но приведу несколько наиболее типичных ситуаций.

Так, например, проектом в качестве основания для получения разрешения от органа государственной власти предусмотрено предоставление заявителем «иных необходимых документов», либо при описании потенциального победителя конкурса на заключение договора устанавливаются заведомо невыполнимые подавляющим большинством участников рынка критерии, либо установление таких критериев предлагается передать на акт более низкого уровня без установления даже общих контуров реализации такого «нормативного мандата». Встречаются ситуации отказа в проектах нормативных актов без достаточных оснований от торгов при заключении договоров, или устанавливается полномочие контролирующего органа, но нет ни сроков, ни четкого порядка его реализации.

Могу сказать, что в 100% случаях выявленные коррупциогенные факторы в нормативных актах устраняются при последующей доработке проекта.

– Как вы считаете, не исчерпал ли Петербургский международный юридический форум свой формат? Некоторые юристы высказывали мнения, что представительство форума падает, как и содержательная сторона.

– Уверен, что это не так. Все отзывы о Петербургском международном юридическом форуме, которые я слышал на протяжении последних пяти лет, были не просто положительными, а восторженными. Хотя, конечно, я далек от мысли, что существуют абсолютно идеальные мероприятия. Всегда нужно двигаться вперед, адаптироваться под меняющиеся интересы гостей форума, вводить и развивать новые востребованные форматы. Я знаю, что профессиональная команда организаторов форума буквально в круглосуточном режиме осуществляет сбор и самый тщательный анализ предложений участников форума по поводу его программы, по организационным вопросам и так далее. На сайте форума есть контакты, куда можно отправить свои конкретные предложения, они будут обязательно рассмотрены. Сделать форум еще лучше можно не абстрактной критикой, а совместными усилиями всех тех, кто действительно заинтересован в реализации его целей – это обеспечение взаимодействия правовых систем, взаимопонимания между юристами, реализации универсальной миссии права.

Нельзя заявить, что у форума хороший или плохой формат. Во-первых, формат не один, их множество, и они всегда меняются. Это и традиционные дискуссионные сессии, и конференции, и презентации, и лекции, и другие форматы обсуждения. Во-вторых, форум – это прежде всего площадка, в то время как контент формируется самими спикерами, участниками мероприятия. Поэтому можно сказать, что ни один форум не похож на предыдущий. Могу это ответственно заявить, как его постоянный участник.
Уникальность форума заключается не только в разнообразии и актуальности обсуждаемых вопросов, уровне спикеров, качестве организации, участии представителей практически всех юридических профессий и направлений. Форум сегодня является, наверное, единственным не только в России, но и на пространстве СНГ и Центральной Европы, не просто крупным национальным юридическим мероприятием с зарубежными участниками, но действительно международной площадкой и по тематике, и по спикерам. Большинство мероприятий форума построены таким образом, чтобы на них было интересно не только, например, российским юристам, но представителю любой правовой системы. Форум – не только место, где российский юрист может пообщаться, например, с французским коллегой и наоборот, но и где тот же французский юрист может наладить сотрудничество, например, с бразильским или китайским партнером.

– То есть интерес к форуму юридического сообщества по-прежнему сохраняется?

– Не только мнения организаторов и участников, но и сухие цифры свидетельствуют о беспрецедентном интересе. Например, в 2016 году в VI форуме приняли участие 3 750 представителей юридического сообщества из 77 стран. С помощью интернет-технологий к ним присоединились еще более 77 тысяч человек из 58 стран мира. Очень многие участники возвращаются на форум не один раз. Я лично знаком с несколькими уважаемыми руководителями крупнейших международных юридических организаций, людьми, во-первых, очень занятыми, во-вторых, имеющими безграничные возможности участия в любых юридических мероприятиях во всех уголках мира, поскольку именно эти люди определяют многие ключевые тренды в глобальной юридической повестке. Но они каждый год приезжают на форум, с большим удовольствием и вовлеченностью участвуют в его работе, воспринимают его как ключевую международную правовую площадку, полезное и важное мероприятие в своем профессиональном календаре. Это говорит о многом.

– Тогда с чем все-таки связана критика?

– Еще раз вернусь к вашему упоминанию про формат. Всегда нужно понимать, что у всех свои предпочтения, свои интересы, свои ожидания. Кто-то ждет общения с мировыми юридическими «звездами», обсуждения глобальных направлений развития права, кто-то заинтересован в детальной дискуссии по достаточно узкому профессиональному вопросу, который может иметь исключительно внутринациональное значение, другой участник приезжает на форум, чтобы наладить новые профессиональные связи и поддержать существующие. Он настроен на общение прежде всего «в кулуарах» основной программы. Кто-то хочет более глубокого теоретического обсуждения, кто-то заинтересован найти ответ на практический вопрос. Безусловно, за четыре дня форума, который, к слову, в 2017 году запланирован на 16–20 мая, невозможно покрыть абсолютно все интересы и темы.

Объективно ограничено и само «off-line» пространство любого, даже самого крупного мероприятия. Поэтому залог развития форума – дальнейшее превращение его в полноценный «круглогодичный» формат, вовлечение в живое обсуждение участников со всего мира с помощью новых технологий.

Так, только в 2016 году с помощью нового проекта «Legal Forum Live» в онлайн-дискуссиях дистанционно участвовали около 2000 человек из 33 городов России и СНГ. Также в 2016 году состоялась презентация нового проекта под эгидой форума – портала «LF Академия». Проект сочетает в себе технологические возможности прикладного онлайн-образования и контент в формате лекций от ведущих экспертов юридического сообщества России и мира, большинство из которых являются участниками форума.

Кроме того, возобновляется практика проведения в течение всего года под эгидой форума узкоспециализированных юридических конференций, например, по тематике коммерческого арбитража, правового взаимодействия России и Китая, оборота культурных ценностей и т. д. Форум остается живым, постоянно развивающимся организмом.