Мы обречены на будущее… Вопрос — на чье (мысли в преддверии 2026 года)

Будущее управляет настоящим через наш мозг, являющий собой самообучающуюся систему, которая развивается, анализируя последствия наших решений. Мы действуем сегодня так, как будто уже знаем, какое будущее нас ждет. Наш мозг оценивает не текущее удовольствие от нашей деятельности, а сумму будущих вознаграждений, он непрерывно пересчитывает цену наших шагов, ориентируясь на то, что еще не наступило.

Это, в моем вольном пересказе, суть представлений профессора Питера Даяна о том, как будущее воздействует на нас. Примечательно, что мне не удавалось доселе найти в интернете ни одной русскоязычной ссылки на изыскания этого британского исследователя, ставшего буквально ходячей иконой в современном мире нейробиологии и искусственного интеллекта.

С профессором трудно не согласиться. В бизнесе, прежде чем инвестировать в проект, мы просчитываем, что он нам принесет, исходя из прогнозов цен, инфляции, расчетов будущего потребительского спроса, поведения конкурентов, доступности технологий, изменения логистических цепочек, кадровой ситуации, политических факторов и т.п. Грамотный юрист, к каковым я склонен относить и себя, в нынешних реалиях не просто решает текущие проблемы клиента, но строит для него целую правовую конструкцию, способную обеспечить ему, насколько это возможно, благополучное существование в будущем. Для возведения этой конструкции просчитывается множество рисков в виде возможных ответов конкурентов / оппонентов, в виде изменений правового поля, политической ситуации и т.д. Ребенок, прежде чем улечься спать вечером, продумывает, какие учебники положить в рюкзак, какую одежду приготовить, на сколько поставить будильник. Так выстраивается наша связь с будущим, которое в этой связи доминирует.

Это нейродинамика: если в моей голове нет образа будущего, система просто не знает, подо что калибровать решения. Связь с будущим — это не поэтическая метафора, а канал управления поведением и одновременно чуть ли не единственная гарантия того, что мы в этом будущем вообще окажемся.

Виктор Франкл, рассказывая о своем концлагерном опыте, примечал — выживали те, у кого был смысл существования: любовь, обязательства перед кем-то, собственное дело в будущем. Напротив — те, кто терял собственное завтра, быстро угасали. По сути, он говорил о том же, о чем не устает на своих лекциях повторять Даян. Только на языке экзистенциальной психологии, основателем которой числится Франкл, это формулируется несколько иначе: человек живет тем, что его ждет.

Испанский философ Жозе Ортега-и-Гассет добавляет к сказанному еще один штрих: у человека нет заданной природы, у него есть история и проект. Мы постоянно сочиняем себя, выстраивая линию между уже свершившимся прошлым и воображаемым будущим.

Понятно, что наши расчеты, представления о будущем могут быть ошибочны. И тогда наше бытие приобретает несколько витиеватую траекторию: образ будущего — сегодняшнее решение — неудачный опыт — уточнение образа. Подобный жизненный маршрут не кажется безупречным. Но куда менее безупречна и откровенно опасна жизненная стратегия, построенная на стремлении к иллюзии. Казалось бы — тот, кто ни к чему не стремится, не обретет и поводов для разочарования. Но есть немало оснований утверждать, что того, кто тешит себя иллюзиями, пробавляется эскапизмом, рано или поздно ждет жестокое столкновение с реальностью.

Очень жизненно демонстрируют нам это, например, чеховские три сестры, живущие фантомным образом будущего «в Москву», который так и не становится работающим проектом. Под этим иллюзорным «в Москву» похоронено все, чего они могли бы, наверное, обрести. Их трагедия в том, что они остались в своем унылом мире, который с годами пришел в еще более унылое состояние, погрязнув в безнадеге и апатии.

Апатия — это одно из порождений отсутствия будущего, другое — насилие. Отсутствие видения будущего приводит Раскольникова к рассуждениям, в которых он делит людей на «право имеющих» и «тварей дрожащих». В этой матрице он закономерно отводит себе роль «право имеющего», и это толкает его на преступление. Но преступление оказывается не более чем проявлением его отчаяния — никакого будущего оно ему не открывает. По сути, это акт эскапизма — попытка выскочить из собственной бессмысленности через разрушение.

Только через осознание вины и через встречу с Соней, ставшей для него судьбоносной, Раскольников понимает — будущее произрастает из ответственности, то есть из способность предвидеть последствия своих деяний и из готовности отвечать за эти последствия. Наказание, которое Раскольников принимает, стало для него признанием и принятием ответственности. Это оказывается единственным способом выстроить связь с будущим.

В нынешних условиях очертания будущего размыты как, возможно, никогда. Но перед нами, как и перед любым нашим предком тысячу лет назад, всего лишь два пути. Первый — мучаться, но рисовать будущее, как это делали те, кто прошел через промышленную революцию, войны, эпидемии. Иначе говоря, взять на себя ответственность за будущее. Второй — переложить ответственность за грядущее на тех, кому «виднее» — на вышестоящих руководителей или на Провидение и, таким образом, отречься от будущего, объявить его пугающим, чуждым нашему традиционному укладу и спрятаться в прошлом: в наследии дедов — в их заветах, устоях, мифах.

Но тогда закономерно мы лишаемся возможности развивать свои проекты — будь то рождение детей, выбор профессии или создание собственного бизнеса, поскольку мы лишаемся возможности моделировать будущее, отдав эту прерогативу кому-то еще. Чуть ли не единственное, что будет связывать нас с будущим — прогноз погоды, на который не способны повлиять даже наивысочайшие руководители. Правда, взирая на метеосводку, мы сможем планировать лишь наряд на грядущий день или, скажем, поездку на рыбалку.

Увы, не только классическая литература сигнализирует, что второй путь не сулит ничего многообещающего. О том же свидетельствует история. Старания тех, кто пытался повернуть время вспять: от борцов с промышленной революцией луддитов, крушивших станки, до политических режимов, пытавшихся запрещать джинсы и коку-колу, — неизменно заканчиваются тупиком, насилием и трагедией неизбежного столкновения с будущим.

Человек обречен на будущее. Вопрос только в том, будет ли это будущее навязано извне — технологиями, рынком, алгоритмами, банальной потребностью физического выживания, или мы, со всеми нашими страхами, отважимся строить его сами.

Связь с будущим — это не роскошь или наивный оптимизм. Это единственный способ вообще быть.

Олег Жуков — издатель Legal.Report. Ведет колонку о медиа, праве и профессиональной этике