Понятие для заинтересованных лиц

Развитие экономических отношений побуждает отечественного законодателя формулировать понятие контролирующего лица не только в публичном (прежде всего, налоговом праве), но и в частном праве. В июле текущего года в законы о хозяйственных обществах введено понятие контролирующего лица для применения к сделкам, в совершении которых имеется заинтересованность.

С учетом "мнения коммерсантов"

Ранее предпринятая попытка формулирования понятия контролирующего лица в первоначальном проекте ГК РФ[1] вызвала неоднозначную реакцию как у представителей бизнес-сообщества, так и в научных кругах. В частности, предлагавшееся понятие не только содержало ссылку к понятию аффилированности, но и устанавливало критерий корпоративного контроля в виде "возможности определять действия (решения)" юридического лица. Как отмечают С.Д. Могилевский и М.А.Егорова, "прогрессивный характер предполагавшегося института корпоративного контроля был несомненен"[2].

Однако, с учетом "мнения коммерсантов"[3] положения статей 53.3 и 53.4, предусматривающие солидарную ответственность контролирующего лица, были исключены из текста законопроекта. Понятие контролирующего лица было редуцировано до термина "лица, имеющего фактическую возможность давать указания членам органов управления" (п.3 ст.53.1 ГК РФ).

В результате законотворчества в Гражданском кодексе РФ в 2014 году появились две статьи, из правового анализа которых может быть сформулирована позиция законодателя в отношении корпоративного контроля: ст.53.1. ГК РФ (Ответственность лица, уполномоченного выступать от имени юридического лица, членов коллегиальных органов юридического лица и лиц, определяющих действия юридического лица) и ст.53.2 (Аффилированность). До недавнего времени термин "контролирующее должника лицо" встречался только в законодательстве о банкротстве.[4]

Чужеродный путь

С принятием Федерального закона от 05.05.2014 N 99-ФЗ вместо статей 105 ГК РФ и 106 ГК РФ, утративших силу с 01 сентября 2014 года, понятие аффилированности было сформулировано в статье 53.2 ГК РФ, которая определяет, что наличие или отсутствие "отношений связанности (аффилированности)" "определяется в соответствии с законом", отсылая нас к нормам антимонопольного законодательства. Т.е. нормам публичного права. Давая правовую оценку положениям статей 105 ГК РФ и 106 ГК РФ, Е.А.Суханов высказывал мнение, что "вместо развернутого регулирования этих важных отношений законодательству постоянно навязываются заимствованные из американского права (которому неизвестны институты права концернов) нормы об аффилированных лицах. Следовательно, и здесь развитие отечественного законодательства не только отстает от западноевропейских правопорядков, но и начинает следовать по чужеродному пути".[5]

С вступлением 1 января 2017 года в силу Федерального закона от 03.07.2016 N 343-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "Об акционерных обществах" и Федеральный закон "Об обществах с ограниченной ответственностью" в части регулирования крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность" в корпоративном праве станет применяться термин "контролирующее лицо" в отношении сделок с заинтересованностью. Сделкой, в совершении которой имеется заинтересованность, будет признаваться, в том числе сделка, в совершении которой имеется заинтересованность лица, являющегося контролирующим лицом общества, либо лица, имеющего право давать обществу обязательные для него указания. То есть используемое в настоящее время для обозначения, в том числе физического лица, которое является фактическим собственником юридического лица либо нескольких взаимосвязанных лиц, в корпоративном праве понятие "лица, имеющего фактическую возможность давать указания членам органов управления" перестанет быть, по сути, синонимом контролирующего лица.

Контролирующим лицом для целей применения в п.1 ст.81 ФЗ "Об акционерных обществах" и ст.45 ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" будет признаваться "лицо, имеющее право прямо или косвенно (через подконтрольных ему лиц) распоряжаться в силу участия в подконтрольной организации и (или) на основании договоров доверительного управления имуществом, и (или) простого товарищества, и (или) поручения, и (или) акционерного соглашения, и (или) иного соглашения, предметом которого является осуществление прав, удостоверенных акциями (долями) подконтрольной организации, более 50 процентами голосов в высшем органе управления подконтрольной организации либо право назначать (избирать) единоличный исполнительный орган и (или) более 50 процентов состава коллегиального органа управления подконтрольной организации".

Таким образом, законодатель сформулировал понятие "контролирующего лица" через понятие "подконтрольной организации", которая, в свою очередь, определяется через термин "прямого или косвенного контроля".

Сможет ли введение термина контролирующего лица в специальные законы о корпорациях без закрепления понятия на уровне lex generalis, изменить ситуацию в сторону развития и уточнения собственных источников российского законодательства? Будут ли суды применять понятие контролирующего лица вместо понятия аффилированности в отношении других сделок, а не только крупных сделок и сделок, в которых имеется заинтересованность, а также в более широком контексте, например, в отношении п.3 ст.53.1 ГК РФ? Разработчики утверждают, что такой задачи не было, термин был введен исключительно для целей использования в отношении конкретных статей, и что его введение отвечает интересам бизнеса, поскольку со следующего года не будет необходимости одобрять большое количество сделок, которые в настоящее время требуют одобрения. Время покажет.