Председатель АЮР: «Право, лишенное собственной реальности, поглощается политикой»

В Институте государства и права РАН состоялась Всероссийская научно-практическая конференция «Государство. Конституция. Наука: правовые реалии» с участием ведущих ученых-правоведов страны. Председатель правления Ассоциации юристов России, кандидат юридических наук Владимир Груздев выступил с докладом «Перспективы реализма в современной философии права». Legal.Report решил опубликовать текст без купюр.

Фундаментальная юридическая наука в современном мире стоит перед сложными и острыми проблемами, разрешение которых необходимо для обеспечения устойчивого социального развития, эффективного государственного управления в условиях политических и иных кризисов и конфликтов, распространяющихся в наше время, для использования лучших достижений научно-технического прогресса на благо человечества, притом в долгосрочной перспективе, для удовлетворения потребностей человека в прочном правопорядке, ценностные и функциональные характеристики которого отвечают высоким и лучшим стандартам цивилизованного правосознания и правовой культуры.

Мировая юридическая наука с учетом и в совокупности разнообразных познавательных моделей и подходов философского, теоретического, социологического, психологического или политического характера вынуждена сегодня в основном приспосабливаться к темпам и результатам трансформации многих жизненных процессов, технологическим новшествам и революционным сдвигам, брожениям социокультурной среды, формирование которой пока находится в процессе поиска оснований надежных компромиссов, устойчивых форм существования и взаимодействия. Такое состояние поспевающего развития во многом связано с неразъясненностью или искажением проблемы реальности права, которая часто эксплуатируется в угоду самым причудливым и нередко произвольным мировозренческим практикам и научным парадигмам. Так, радикальные варианты современного правового эмпиризма, например, так называемый «новый правовой реализм» просто «отменяют» проблему права как таковую, объявляя непригодными для «новой» онтологии права любые традиционные понятия и структуры правопознания и правопонимания, такие как правопорядок, правовая система, юридическая сила, законность и т.д. Самодостаточной смысловой единицей объявляется регулятивный эффект, фиксируемый статистически, а то, каким средствами он достигнут, неважно; общий результат будет называться правом.

Трактовки правового реализма с позиции рационалистических, культурологических, социально-исторических, гносеологических и иных аргументов, несмотря на то, что имманентно сопровождает эволюцию юридической и политической мысли в Новой и Новейшей истории, остаются зачастую под влиянием ограниченного набора критериев об ориентации на практику, умеренной антипатии к идеализму, о достаточности инструментального понимания истины в праве и т.п.

Проблема реализма и реалистического в праве резко обостряется в условиях «разрыва» и отчуждения друг от друга социальной реальности и виртуальной (сконструированной) реальности, в связи с преодолением инертности объективной реальности по сравнению с ростом запросов и ожиданий в реальности субъективного, попытками пересоздания базовых онтологических характеристик как самого права, так и опосредующих его институциональных и ментальных факторов и структур, а также в случае явной радикализации сквозной фундаментальной проблемы соотношения рациональных и эмпирических элементов и аспектов понимания права.

Постсоветское правоведение решительно занялось конструированием «новых» онтологий права, создав несколько вариантов, дополняющих привычную для отечественной юридической науки трактовку правовой реальности на начала материалистической диалектики. Правда, в основном трактовки правовой реальности сегодня в теоретическом плане обновляют известные ракурсы и подходы, большинство которых сложилось преимущественно во второй половине XIX — начале XX в. В наше время такие разработки проблемы правовой реальности предстают, как правило, в виде интегральных моделей, акцентирующих внимание на совокупности социо-психо-культурных аспектов онтологии права, или усиливающих и расширяющих методологический плюрализм для познания и понимания реальности права, имманентно развивающих и опредмечивающих деятельностный подход к праву, либо фокусирующихся на формально-правовой онтологии, а также в других вариантах. При этом речь идет о том, что «новые» концепции правовой онтологии, теоретически разъясняющие или конструирующие образы правовой реальности, обновляют и расширяют набор существующих в истории политической и правовой мысли, а также теоретическом и философском правоведении, практик по использованию такого фундаментального гносеологического приема, как реализм.

Известный советский философ и психолог Сергей Леонидович Рубинштейн писал: «…характеристика самого бытия оказывается гносеологической — только как внеположность сознанию, только как объекта познания, в отношении к познанию. Человек находится внутри бытия, а не только бытие внешне его сознанию».

Сегодня очевидный пробел обнаруживается в связи с отсутствием понимания реализма в сфере правопознания и юридической теории как универсального базового метода, который отнюдь не ограничивается наивно-проекционными или прагматически-инструментальными трактовками. По своей сути правовой реализм — это стратегия правопознания, которая в концептуальном виде исходит из сознательной онтологизации права и его сущностных доминант, как образующих определенный тип реальности (и не только внешний сознанию, например, в виде реальности субъективного, пребывающей для соответствующих подходов принципиально как тип правовой реальности). Такой подход по необходимости способствует эффективному методологическому переносу онтологических характеристик, уровней и параметров бытия права в сферу выявляемой или конструируемой правовой реальности (реальности права), выбор которой обуславливается во многом различными философскими основаниями.

В разнообразных вариантах субъективизма в области юридической мысли реализм зачастую рассматривается как значимый компонент разъяснения и определения закономерностей субъективного. Если у субъективного нет собственной реальности, то он превращается в пустой солипсизм или скептицизм.

В западной философско-правовой и юридической литературе проблема употребления этого приема (стратегии) правопознания и правопонимания, пройдя различные этапы эволюции, не получила надлежащего разрешения и не приобрела устойчивого содержания. Оформившись в XIX в. во французской и английской (социально-философской и социологической), а также в немецкой философской и юридической литературе, правовой реализм оказал значительное влияние на и русскую юридическую мысль, позже на американскую и скандинавскую. Однако во второй половине ХХ в. и по настоящее время правовой реализм почти повсеместно редуцируется до последних двух региональных ракурсов, которые представляют лишь частный случай применения этой гносеологической стратегии. В свою очередь на основе американской версии социологического исследования правосудия и социальных функций права («американский правовой реализм») в последующем, уже во второй половине ХХ в. и позднее, появилось множество вариантов прагматизма или реализма с приставкой «нео». О существовании американской юридической реалистической теории, в отличии, например, от прагматизма психолога и философа У. Джеймса, стали говорить лишь во второй половине ХХ в. А значительные пласты предшествующего теоретического наследия европейских и русских юристов, связанного с разъяснением проблемы правового реализма, остаются малоизученными и сопровождаются неточными характеристиками.

В новейшей философской литературе отмечается «разворот» к реализму (В. А. Лекторский и др). В этой связи проблема разъяснения, обобщения и разработки концептуального правового реализма не как партикулярного ракурса, а как базовой универсальной стратегии правопознания становится очевидно актуальной и значимой не только в научно-познавательном, но и социально-культурном плане.

Центральной смысловой единицей, фундаментальным теоретическим ядром многих правовых учений прошлого и современности, если не всех, является тот или иной вариант ответа на вопрос об онтологической природе права («концептуальном „ядре“ юриспруденции», согласно меткому замечанию Л. С. Мамута). В зависимости от ответа на этот вопрос и формируется собственно теоретический каркас высказываний и заключений, нацеленных на по возможности полное и непротиворечивое объяснение сущностных характеристик права и закономерностей его функционирования. Логика обоснования права в юридических концепциях современности — это зачастую определенный вариант правового реализма: разница по существу сводится к ответу на вопрос о том, какой тип реальности признается, что и определяет соответствующий способ мышления о праве. Этот прием (гносеологическая стратегия) позволяет рассматривать и разъяснять право (в том числе его отдельные стороны) как обладающее собственной реальностью (объективного или субъективного характера).

Можно привести примеры ряда подходов, в которых проблема реализма является смысловым ядром (проблема права остается в пределах способа разъяснения или конструирования определенного типа реальности), в частности:

— юридического неокантианства, перемещающего основной ракурс права от его сущности к онтологии «правильных» форм осмысливания права, но, правда, признающего реальность только одного действительного (позитивного) права;

— петражицканства, видящего основную свою заслугу в снятии всяких ограничений с объема понятия права благодаря «новой» версии правовой онтологии (признания реальности одних лишь правно-психических феноменов);

— различных юридико-позитивистских концепций права, фиксирующих реальность лишь одних действительных правовых явлений;

— социологических, психологических, деятельностных и иных подходов к праву;

— современных правовых концепций правового номинализма о коммуникативной природе права (правовом общении), ставящих главной целью выработку новой правовой онтологии (в виде неких «пост-не-классических» подходов, которые по существу предлагают обновленные варианты кантианства и субъективизма: тезисы о конституированности реальности, интерпретационных практиках, процессуальности и т.п. развивают проблему уже не только форм, но и способов, средств, процессов и других структур мышления о праве; правда, зачастую речь идет не столько о «новой» правовой реальности, сколько о разнообразии и расширении логических приемов конструирования правовой реальности — тенденции, остающейся непреходящей проблемой в рамках субъективизма);

— концепций, онтологизирующих саму правовую форму с собственным формально-правовым содержанием (реализм платоновского и гегельянского типа — например, в работах В.С. Нерсесянца, С.С. Алексеева) и др.

Самое чувствительное и уязвимое место права — это его онтологический статус. Влияя деформирующим или иным образом на понимание, признание и интерпретацию онтологических характеристик права, легко создается или возникает опасная ситуация с редуцированием права до вспомогательного, «карманного», ручного инструмента, теряющего всякую самостоятельность и служащего любым произвольным целям, намерениям и практикам. Традиционно онтологическая проблема права разрешается в двух ипостасях: признания реальности права как внешнего по отношению к человеку явления, обладающего собственной сущностью, или отрицания внешнего онтологического статуса права и признания реальности субъективного как его истинного бытия. Однако в современных концепциях правовой онтологии, как правило, вследствие снятия или отказа от принципиальных напряженностей между объективным и субъективным актуализировалась проблема проекционного использования атрибутов реализма для «конституирования» правовых реальностей в различных видах правового субъективизма.

По существу, любая теоретически зрелая и методологически корректная юридическая концепция содержит тот или иной вариант употребления реализма как познавательной стратегии.

Проблематизация идеи права непременно предполагает сознательную онтологизацию, выступающую по необходимости условием фиксации, распознания и разработки его как самостоятельной сущности и явления. Ниспровержение или искажение онтологических характеристик права становится выгодным лишь для попыток девальвации его самостоятельного значения, социальной ценности и функций, для замены его произвольными политическими суррогатами и узкогрупповыми программами, пересоздания ценностных оснований мировозренческих моделей социального, политического, экономического и правового общения и взаимодействия в современном мире.

Отчетливо проявляющийся разрыв реальности на различные уровни и измерения чрезвычайно чувствителен и в правовой плоскости.

Многообразие типов правового реализма совершенно неизбежно требует обобщения их характерных черт и разъяснения эвристических возможностей употребления этого приема (стратегии): правовой реализм может выступать в роли социологического, психологического, наивно-проекционного, метафизического, логического, гносеологического, формально-правового, прагматистско-инструментального и других вариантах. И в каждом случае в рамках соответствующей концепции или подхода обосновывается соответствующий тип реальности права. В противном случае любая теоретическая модель интерпретации права является продуктом произвола фантазии и отрицает за правом всякую самостоятельность и как сущности, и как явления. Кроме того, надо признать, что попытки редуцировать правовой реализм до набора методологически значимых установок прагматистско-инструментального обращения с правом одновременно означает, что все иные юридические концепции должны тогда рассматриваться как правовой «не-реализм» — в виде правового идеализма, номинализма или «правовой фантастики». Но это, конечно же, явное искажение содержания существующих представлений о праве и их философско-методологических оснований.

Интерес к проблематике концептуального правового реализма в общественных науках возрастает. Однако для сферы философско-правовых и теоретико-правовых исследований его обобщающие характеристики пока остаются неразъясненными и малоизученными. Правовой реализм интерпретируется сегодня в основном как некий партикулярный вариант понимания права, предлагающий набор как бы удачных и эффективных прагматических установок и инструментов обращения с правом. Вместе с тем совершенно затушеваны ценностно-духовные и социокультурные аспекты ряда реалистических подходов.

Правовой анти-реализм в гносеологическом, онтологическом и аксиологическом измерении лишает право собственного исходного бытия, необходимой предпосылки его возможного и необходимого значения в жизни людей. При таком подходе право может рассматриваться лишь как дополнительный признак, но не как субстанциональная характеристика социальности человека, общества и государства. Право, лишенное собственной реальности, неизбежно растворяется в других онтологических сферах, в частности, поглощается сферой политики, экономики или религии, что разрушительно влияет на устойчивость социального развития, эффективность государственного управления, обеспечение условий для развития личности.