​Секс, мат, трэш и адвокатура (заметки о Всероссийском съезде адвокатов)

Всем адвокатам буквально на днях "грозит" всероссийский адвокатский съезд. За давно привычной бюрократической вуалью ясно видно желание адвокатской номенклатуры, во-первых, подготовить адвокатское сообщество к последующей глобальной «монополизации» и принудительному вливанию в него «вольных» юристов, а во-вторых, жесткой рукой окончательно отстроить «адвокатскую властную вертикаль», которая позволила бы безболезненно устранять всех недовольных существующим правлением и последующей монополизацией. Российская адвокатура очень хочет доказать, что она не хуже какого-нибудь продвинутого западного юридического сообщества, при этом достаточно слабо интересуясь тем, что хочет рядовой член адвокатского сообщества, и абсолютно не спрашивая, чего в массе своей хотят нелицензируемые юристы. Слабо она интересуется и тем, что будут принимать на съезде и к каким последствиям это приведет. А зря. Потом окажется уже поздно, потому что, как в «добром старом СССР», всем ищущим справедливости скажут: «Ну вам же предлагали поучаствовать в решении своей судьбы, а вы отказались». Так что хотя бы почитайте о том, что ждет юристов в ближайшее время.

Авторитет адвокатуры и чувства верующих

Съезд наряду с многими другими решениями чисто бюрократического толка собирается принять изменения в Кодекс профессиональной этики адвоката, которые, несмотря на тщательное ретуширование в официальной адвокатской прессе, являются полностью революционными. Вернее, контрреволюционными, поскольку направлены на повышение отнюдь не авторитета адвокатуры, а ее внутренней управляемости.

Важнейших «контрреволюционных» изменений всего три. Во-первых, предлагается изменить статью пятую кодекса так, чтобы адвокат был обязан избегать действий (бездействия), направленных на подрыв доверия к адвокатуре. То же самое в статье девятой: «Осуществление адвокатом иной деятельности не должно порочить честь и достоинство адвоката или наносить ущерб авторитету адвокатуры». Всей в целом. Во-вторых, адвокатов предлагается обязать охранять свою честь и достоинство и не наносить ущерб авторитету адвокатуры, в том числе и вне профессиональной деятельности. Правда, при условии, что принадлежность адвоката к адвокатскому сообществу очевидна или это следует из его поведения. И, наконец, в-третьих, в статье 25 КПЭА предлагается запретить адвокатам обжаловать решения Совета адвокатской палаты в суд, кроме как по процедурным соображениям.

По поводу «авторитета адвокатуры» хотелось отметить, что огромное количество всевозможных гневных статей и комментариев написано и юристами, и не юристами – о внесении в Уголовный кодекс ответственности за «оскорбление чувств верующих». Любому мало-мальски грамотному человеку понятно, что это понятие находится в группе весьма сходных «сила джедаев», «гнев Ктулху», «рейтинг Навального» и прочих. Каждый процесс по подобным делам превращается в сплав ядренейшего православного богословия, матерой прокурорской юриспруденции и абсолютно беспредельного маразма. Ровно на той же «юридической полке» лежит понятие «авторитет адвокатуры». Для одних невосполнимым вредом для авторитета российского адвокатского сообщества будет прием адвокатом «на грудь» более трех стопок водки, для других – открытое выражение неудовлетворения деятельностью руководства адвокатской палаты (привет Палате Московской области), для третьих – появление в адвокатских рядах открытых членов ЛГБТ. Не следует забывать, что все это происходит еще на фоне возложения обязанности не ронять авторитет адвокатуры вне профессиональной жизни. Вот если какой-то адвокат обожает фотографироваться в женском белье и выкладывать свои фотографии в социальную сеть, то унижает ли это авторитет адвокатуры вне профессиональной сферы, при условии, что на отношениях с клиентами это никак не сказывается?

Согласно, например, современному австралийскому стандарту (Anissa Pty Ltd v Parsons [1999] VSC 430) не является нарушением норм юридического поведения для адвоката назвать судью в процессе «дрочилой». А вот хватать оппонента за лацканы в Верховном суде – уже нарушение (NSW Bar Association v Jobson [2002] NSWADT).

Вообще ни американский Model Rules of Professional Conduct, ни Professional Courtesy Codes отдельных штатов, ни новозеландский Rules of Professional Conduct for Barristers and Solicitors, ни английский Code of Conduct не содержат специальных правил поведения регулируемых юристов вне профессиональных рамок. Общезакрепленный в common law jurisdictions «принцип вежливости» диктует, что юрист должен соблюдать стандарты профессиональной вежливости с коллегами, в суде и с клиентами. С остальным разбираются суды и полиция, а адвокатское сообщество реагирует уже на основании их решений. Никаких функций «товарищеских судов» дисциплинарным комиссиям не передается. А то легко может дойти и до детального исследования, в духе доброй советской аморалки, того, кто с кем спит, и возвращения супругов под угрозой лишения статуса в семью.

Попытка придать решениям, по сути, дисциплинарного органа – Совета палаты статуса «окончательности» и неоспоримости по материальным основаниям является не чем иным, как попыткой игнорировать требования ст. 6 Европейской конвенции о рассмотрении споров «независимым судом», которым дисциплинарный орган, образованный даже частично из членов профессионального сообщества, по той же практике ЕСПЧ, не является (H v. Belgium, 127 Eur. Ct. H. R.). Необходимость судебного рассмотрения оснований лишения статуса адвоката прямо предусмотрена документами ООН (UN: Basic Principles on the Role of Lawyers, p. 28).

Таким образом, даже при поверхностном анализе создается впечатление, что съезд не совсем понимает, что хочет сделать. Но некая группа юристов, которая предлагает таким вот образом надругаться над правом, справедливостью и логикой, очень четко знает, «с какой стороны у бутерброда масло» и зачем она это делает.

«Печеньки» для юристов-лохов

Съезд не просто собирается исподволь готовить отечественную адвокатуру к так называемой «адвокатской монополии», всесторонне обосновывая ее необходимость и одновременно укрепляя адвокатскую бюрократическую вертикаль. Адвокатский съезд пытается заманить простых юристов «без лицензии» в адвокатуру своеобразными «печеньками». Самая аппетитная – адвокатская тайна. Сакральное адвокатское животное.

Предыстория такова: адвокаты после длительных подковерных разборок с «силовым блоком» добились от Владимира Владимировича одобрения изменений в закон о том, что их в случае чего плохого будут теперь обыскивать по новым, жестким правилам, и обязательно в присутствии представителя соответствующей адвокатской палаты. Однако тут возник совершенно ожидаемый, но за много лет так и не разрешенный вопрос: а у обычных юристов, не адвокатов, которых в России великое множество, есть право на «профессиональную привилегию» (Lеgal Professional Privilege) – тайну и неприкосновенность их общения с клиентом? Адвокатские бонзы гордо надувают щеки и говорят, что, дескать, «у этой шелупони ничего подобного быть не может» и «все клиенты, идите скорее к нам – у нас есть печеньки». Разумеется, они лукавят: на протяжении многих лет адвокатов обыскивали без каких-либо проблем, а жалобы на незаконные обыски были крайне малорезультативны. Другое дело, что такое право в законе об адвокатуре все-таки прописано, а в отношении «беспризорных» юристов оно вообще никак не определено: хочешь – юриста обыскивай, хочешь – водопроводчика. Некоторые и становились адвокатами по этой причине, но это не сильно помогало.

«Адвокатская» привилегия в России – дело крайне мутное, поскольку так, как хотят адвокаты, быть в принципе не может: «профессиональная» привилегия во всех цивилизованных странах ограничена. Во-первых, из нее автоматически выпадают все незаконные действия адвоката и сговор с клиентом (да-да!). Во-вторых, обычно она распространяется только на «коммуницированные» клиенту документы. В-третьих, она покрывает достаточно ограниченный перечень чисто юридических действий и может не покрывать, например, документы по управлению имуществом и менеджменту компаний. В-четвертых, она не покрывает сугубо технические документы. В-пятых, даже если полиция изъяла документы незаконно, почитала их и самостоятельно на их основании нашла новые доказательства, то эти самые новые доказательства будут приняты судом (в противоречие чисто американской доктрине «fruits of poisoned tree"). Так что российских адвокатов в будущем ждет масса разочарований, когда от их «привилегии» совершенно обоснованно будут откусывать по кусочку.

Теперь вспомним о добром миллионе позабытых «безлошадных» юристов. Значит ли то, что сейчас в законе ничего не написано, что им ни шиша не положена никакая «профессиональная тайна общения с клиентом» и шмонать без всяких правил их будут вечно? Конечно нет, если они немного напрягутся, а не будут думать только о том, чтобы в следующем месяце заработать не меньше, чем в текущем. В развитых с правовой точки зрения странах давно действует концепция, что наличие «профессиональной» привилегии определяется характером отношений сторон и характером оказываемых услуг, а не какими-то лицензиями и членством в профессиональных сообществах. Все эти моменты десять лет назад рассматривались еще Палатой лордов в деле Three Rivers District Council and Others v The Governor and Company of the Bank of England [2004] UKHL 48. Во-первых, суд сказал, что «юридически совет включает в себя не только то, что написано в законе, но и как вести себя клиенту в соответствующей ситуации». Во-вторых, подтвердил установленный еще в Wheeler v Le Marchant (1881) L.R. 17 Ch.D. 675 принцип, что «профессиональная» привилегия (тайна) распространяется на профессиональное юридическое мнение, высказанное в курсе обычных профессиональных коммуникаций, что должно быть разумно сделано в соответствующем юридическом контексте. Основа привилегии, таким образом, – передача конфиденциальной информации лицу, воспринимаемому как профессиональный юридический советник. Но, увы, как впоследствии установил уже Верховный суд Британии, профессиональная привилегия не распространяется на юридические советы, данные не юристами (R (on the application of Prudential plc and another) v Special Commissioner of Income Tax and another).

Таким образом, адвокатское печенье только сверху покрыто красивой глазурью – внутри оно абсолютно пустое. Нелицензированные юристы все это могут получить, если только захотят. Но, конечно, можно обменять юридическую вольницу на «адвокатскую барщину».

Послания к съезду

Как обычно, перед тем как кого-нибудь капитально «развести» или обмануть, опытные «кукловоды» проводят соответствующую пиар-обработку «тугого на подъем» среднестатистического контингента. Перед тем как начать интервенцию в какую-нибудь страну, надо обязательно «найти» в ней немного ядерного или химического оружия. А после того как разбомбят, обратно уже никакого хода нет.

Перед судьбоносным съездом произошло новое очередное обострение отношений скандально известных в соцсетях и за их пределами адвокатов N и F. Отношения между означенными выдающимися представителями адвокатского сообщества, настоящая публичная карьера которых началась с представления интересов известного украинского политического лидера Надежды С., накалялись в течение последнего года. Обычно солировал адвокат F, по творчеству которого в социальных сетях можно издать трехтомный учебник «Искусство адвокатских оскорблений». Означенные сообщения циркулировали среди сетевого адвокатского сообщества с комментариями в стиле «вот оказывается, как оно можно» и «аффтр жги еще!» Неоднократные попытки обратиться к присутствующим в сетях представителям адвокатской бюрократии с просьбами как-то урезонить любителя изощренной русской словесности абсолютно ни к чему не привели, бонзы наигранно разводили руками: «У нас же нет жалоб от оскорбленных коллег – ничего поделать не можем!» Наконец, буквально на днях адвокат N на своей странице в ФБ заявил, что его терпение лопнуло, что адвокат F перешел уже все границы, начав оскорблять клиентов адвоката N, и последними направлена жалоба в соответствующую адвокатскую палату с требованием принять соответствующие меры. Желающие могли тут же ознакомиться с текстом жалобы с длинным списком особо качественных оскорблений и высказываний адвоката F.

Последний, впрочем, тут же назвал адвоката N резинотехническим изделием, используемым органами охраны режима в целях расправы с принципиальным и беззаветно преданным профессии адвокатом F. Адвокатское сообщество начало закупать большие порции попкорна и гадать, просто четвертуют адвоката F или предварительно сдерут с него кожу на потеху толпе. Однако наиболее опытные эксперты высказали осторожную мысль, что все могут спустить на тормозах, ограничившись самым незначительным порицанием, поскольку адвокат F способен, например, заявить, что давно утратил контроль за своим аккаунтом в соцсети, и пишет там какой-нибудь хакер ФСБ, который стремится опорочить его честное имя. Соответственно, он будет ласково отшлепан и прощен, аки блудный сын адвокатского сообщества (благо, он руководство не критиковал, а только называл своих коллег совершенно непроизносимыми словами). Но всем впредь будет обещано самое строгое отношение к использованию в интернете выражений «старый козел», «пися волосатая» и «жопа сра@@@я». И ведь совершенно точно кого-нибудь на этом схватят, сожгут и пепел развеют вокруг Минюста, чтобы неповадно было. Как обычно и бывает в сообществе нежно любящих друг друга коллег-конкурентов.

И похоже, что особо опытные члены сообщества, хорошо помнящие письма «доброму Леониду Ильичу» перед съездами с XXIII по XXVI, тут совершенно правы: ничего подобного просто так в адвокатском сообществе не происходит. Но съезд, конечно же, будет сильно впечатлен и потребует пресечь и устранить. За что и проголосует.

Съезд адвокатов, разумеется, обязательно пройдет. И почти наверняка все, что предлагается, практически на ура примет. И это еще лишний раз подтвердит, что в России полностью отсутствует независимое думающее юридическое сообщество, а есть только погоняющие, которые делают вид, что знают, куда едут, и погоняемые, которые делают вид, что знают, куда бегут. Но к праву и цивилизованным юридическим практикам это не имеет никакого отношения. Точно так же, как съезд КПСС не имел отношения к развитию демократии.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.