Слово из трех… точек. От ВС РФ ждут разъяснений — как интерпретировать нецензурную брань

Как именно «наследие СССР» мешает охране интеллектуальной собственности в наши дни? В чем принципиальное отличие нецензурной брани от непристойных выражений? Эти вопросы оказались в фокусе внимания авторитетных экспертов, принявших участие в тринадцатом по счету заседании дискуссионного Клуба имени Замятнина. Его основными темами стали практика ВС РФ и Суда по интеллектуальным правам и разнообразные проблемы защиты таких прав.

Изживая советское наследие

По традиции заседание открыл председатель Совета судей Российской Федерации Виктор Момотов. Он с ходу обозначил одну из ключевых задач правоприменения — поиск баланса между защитой интеллектуальной собственности и возможностью ее распространения.

— Государству важно помнить про экономическую составляющую распространения произведений и исторический подтекст, поскольку в Советском Союзе у населения образовалось общее пренебрежение частной собственностью, — сообщил судья.

Также он подчеркнул, что защита интеллектуальных прав в интернете непременно требует «комплексного подхода, оперативности работы государственных надзорных органов, взаимодействия с правообладателями и поисковыми сервисами, а также развития в обществе культуры уважения к результатам чужого интеллектуального труда». Именно эти меры, по словам Момотова, позволят соблюсти баланс между свободой доступа к информации и защитой авторских и смежных прав.

Творческие люди стали ходить в суды вдвое чаще

Лейтмотивом выступления председателя Суда по интеллектуальным правам Людмилы Новоселовой стал вопрос охраны части произведения. Для того чтобы любой «кусок» произведения находился под защитой авторского права, рассуждала она, необходимо соблюсти ряд условий. Прежде всего, часть произведения «должна быть результатом интеллектуального труда». Вместе с тем охраноспособны лишь такие части произведения, которые, уточнила Новоселова, могут использоваться самостоятельно.

Помимо прочего, она озвучила следующую информацию: уже в более чем 90 странах созданы специализированные суды по рассмотрению судебных споров в сфере интеллектуальных прав. Заметный рост количества подаваемых исков по защите прав связан и с тем, что «в современном обществе автором и творцом может стать каждый человек». За последние годы число подобных разбирательств увеличилось более чем на 70%, добавила эксперт.

А председатель второго судебного состава Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ Владимир Попов поддержал ее, повторив, что количество дел, касающихся споров по защите интеллектуальных прав, устойчиво растет — 13,5 тыс. в 2018 году и уже 26,2 тыс. в 2020-м. С июля 2021 года, поведал докладчик, началась работа по обобщению и подготовке обзора судебной практики, касающейся данного направления. Обратил он внимание и на проблему доказывания в подобных спорах. Так, уточнил судья, необходимы скриншоты и четкая фиксация адресов страниц, а также нотариальный осмотр.

Брань? Нет, «выражения»

Весьма острую тему довольно неожиданно затронул главный научный сотрудник ИГП РАН, член-корреспондент РАН Андрей Габов. Говоря о проблеме определения «нормы» в современном русском языке, ученый прямо заявил, что само понятие «нецензурная брань» является не слишком удачным.

Определение того, что является нецензурным или непристойным, подчеркнул Габов, важно в случаях привлечения лица в рамках административной ответственности за хулиганство или уголовно-правовой, в случаях разрешения гражданских дел по защите чести и достоинства, деловой репутации и защите исключительных прав. Затем, проанализировав практику судов, он обозначил десять способов визуализации судами нецензурной брани в судебных актах.

Наиболее распространенный в судах способ, к слову, — это указание соответствующих слов в кавычках, с фиксацией лишь их первых букв, с последующим многоточием и с аббревиатурой НЦВ (нецензурное выражение). После чего смысл слова либо выражения расшифровывается нормативной лексикой (нецензурное обозначение мужского и женского половых органов, нецензурное обозначение женщины распутного поведения и тому подобное). Указание лишь одной первой буквы нецензурного слова с последующим многоточием «нецелесообразно в силу многообразия существующих бранных слов и выражений», традиционно отмечают специалисты.

Говоря об актуальности темы определения языковой нормы, Габов заявил, что в работах лингвистов слово «нецензурный» вообще используется довольно редко или «с определенными оговорками». А что касается непристойных выражений, то это «широкое и подвижное понятие, которое неизбежно будет меняться от ситуации и круга лиц, среди которых оно используется».

Важно отметить: поправки в Закон о государственном языке, по мнению эксперта, «лишь усиливают правовую неопределенность, а Конституция РФ и процессуальные кодексы и вовсе не содержат запрет на использование ненормативной, обсценной лексики». В связи с чем полезными были бы четкие разъяснения ВС РФ по столь щекотливому вопросу.

Участники обсуждения посчитали рассмотренную проблематику весьма интересной для широкой дискуссии. Было, в частности, отмечено: порой нарушителю достаточно буквально минуты, чтобы украсть произведение, а правообладатель, который мог потратить не один год на создание уникального продукта, впоследствии станет тратить столько же, если не больше, чтобы восстановить свои права и добиться справедливого судебного решения. Это делает тему охраны интеллектуальной собственности в самом общем смысле крайне актуальной.