Судебный активизм против произвола правоохранителей

Вчера во время ежегодной конференции Объединения корпоративных юристов России (ОКЮР), которая проводится в Санкт-Петербурге в рамках VI Международного юридического форума, на участников с экрана взглянул председатель Следственного комитета Александр Бастрыкин. «Собственники пять лет уходили от ответственности, это еще не уголовной, а материальной. И мы сказали: не хотите материально возмещать, бойтесь уголовной ответственности как собственники, как менеджеры. И мы это дело доведем до конца», — говорил он на записи. Речь шла об уголовном деле одного из бенефициаров аэропорта «Домодедово» Дмитрия Каменщика. Собравшиеся рассмеялись, но как-то невесело.

«Сам законодатель создает эту самую мутную воду»

«Время сейчас кризисное, и мы все должны быть готовы к потенциальному визиту правоохранительных органов», — заявил партнер практики по разрешению споров Goltsblat BLP Рустам Курмаев. Слова Бастрыкина, по мнению Курмаева, являются отражением того, что сейчас происходит в России в уголовном и гражданском праве. «Даже обращение в арбитражный суд рассматривается иногда нашими правоохранителями как покушение на совершение мошенничества», — говорил он. По словам Курмаева, используется примерно следующая формулировка: лицо обратилось в арбитражный суд, заведомо зная об отсутствии права. «Только в этом году трижды встречал постановление о возбуждении уголовного дела по статье 159 УК, где использовалась данная формулировка», — отверг он возможные комментарии на тему правоприменительной ошибки.

Даже либерализацию уголовного законодательства, о которой говорят последние 15 лет, правоприменитель научился обходить, констатировал Курмаев. К примеру, запрет избрания меры пресечения бизнесменам-фигурантам дел по экономическим составам (ст.108 УПК).

«Следователь в своем ходатайстве об избрании меры пресечения пишет, что деятельность Иванова не является предпринимательской, поскольку не отвечает признакам предпринимательской деятельности, установленным ст.2 ГК. Преступная деятельность не может быть предпринимательской, а значит, в данном случае ограничения ст.108 УПК не должны распространяться на гражданина Иванова. Деятельность его была направлена на преступное личное обогащение», — процитировал партнер Goltsblat BLP типичное, по его словам, ходатайство следователя.

Судья Конституционного суда РФ Владимир Ярославцев признался, что поддерживает сказанное Курмаевым об уголовной практике. Примеров можно привести еще больше, сказал он. Но причины судья КС видит не только в работе правоприменителя, но и законодателя.

Ярославцев процитировал высказывание видного американского теоретика уголовного права Роско Паунда: «Какой бы прекрасный закон вы ни разработали, вы все равно не сможете предусмотреть те обстоятельства, которые могут возникнуть в жизни. Если судебная система и законодательство страны пойдут по этому пути, то система становится нерабочей и тяжеловесной».

«Он абсолютно прав», — продолжал Ярославцев и предложил вспомнить состояние Уголовного кодекса, где появляются нормы со значком пять, семь, десять. «Это самое страшное, что можно придумать для кодифицированного акта, он перестает им быть, — говорил судья КС. — Сам законодатель создает эту самую мутную воду».

Активный судья в роли защитника

Когда говорится о защите, нужно думать о правосудии и суде, полагает Ярославцев. По его словам, нужно усиливать институт судебной защиты и не бояться судебного активизма. Когда реализуется такой подход, когда судья не может просто дежурно мотивировать свое решение, он начинает видеть ситуацию как на ладони. В этом контексте Ярославцев вспомнил позаимствованный в российское законодательство институт сделки со следствием. «Он неплохой, но не мне вам говорить, во что это сейчас превращается», — сказал судья КС.

Его «адаптация» к правоприменительной практике привела к тому, что 60% уголовных дел в России разбираются в особом порядке, тогда как целью была исключительно борьба с организованными преступными группировками и наркоторговлей. Генпрокурор Юрий Чайка говорил в ноябре 2013 года на слушаниях в Совете Федерации, что суть этого института была «извращена стремлением некоторых прокуроров и следователей упростить свою работу по делам» не только организованной преступности, но и других категорий. А председатель думского комитета по госстроительству Владимир Плигин называл такое положение вещей «удивительным» и сказал, что виноват в этом законодатель. По его словам, никакого отношения к деятельности судов такая трансформация подхода не имеет.

Уголовное дело — это война

Курмаев из Goltsblat считает, что на объективность правоохранительных органов рассчитывать не приходится. «Коль скоро уголовное дело возбуждено, это означает, что никто через неделю его прекращать не будет. Приготовьтесь к длительной войне».

В этой ситуации особую роль играет ст.125 УПК, позволяющая обжаловать действия следователя. «Она по большому счету используется защитниками исключительно как повод либо заволокитить дело, либо получить какую-то дополнительную информацию», — говорил Курмаев. По его мнению, ее надо использовать активно, так как время играет на сторону защиты.

Еще одна тенденция, которую он обозначил — это затруднение доступа к помощи правоохранителей. Причина, по мнению Курмаева, экономический кризис, который привел к сокращению правоохранительного аппарата.

В этом вопросе у него нашелся оппонент — Алексей Андропов из компании-дистрибьютора табачной продукции «Мегаполис». «Из нашей практики следует обратное», — заявил он. По его словам, «Мегаполису» приходится регулярно обращаться в правоохранительные органы из-за подделки акцизных марок, и те «реагируют очень оперативно и эффективно».