Владимир Набоков: путь русского либерала

22 июля 1906 года после 72 дней работы прекратила свое существование первая в истории России Государственная дума. С этого момента начался разлом в судьбе одного из самых заметных ее деятелей — ученого-юриста и политика Владимира Дмитриевича Набокова, выходца из петербургской знати, от которой он перенял все, кроме образа мысли.

Он родился 8(20) июля 1869 года в Царском Селе под Петербургом. Его отцом был бывший сенатор, начальник Императорской канцелярии по делам Царства Польского (с 1878 года — министр юстиции) Дмитрий Набоков, который занимался проведением в жизнь судебной реформы на территории Царства, а позднее — и по всей стране.

Где человечнее?

Очевидно, воспитание в среде крупных правоведов и высших государственных чиновников не могло не повлиять на жизненный выбор юноши. В 1891 году Владимир окончил юридический факультет Петербургского университета и был, по рекомендации известного криминалиста Ивана Фойницкого, оставлен для подготовки к научно-преподавательской деятельности по кафедре уголовного права и судопроизводства. Отбыв воинскую повинность, выпускник отправился в научную командировку в Галльский и Лейпцигский университеты. После возвращения из Германии в 1894 году Набоков поступил на службу в Государственную канцелярию при Государственном совете, где проработал до 1899 года.

В 1896 году молодой юрист также стал преподавателем уголовного права и процесса в привилегированном Училище Правоведения, где трудились многие его учителя — профессора Петербургского университета[1]. В своей вступительной лекции Набоков подверг критике антропологическое и социологическое направления в науке уголовного права. Признавая за ними заметный вклад в развитие последней, он объявил себя приверженцем классической школы в уголовном праве. «Я высказываюсь за то мнение, которое в основу науки уголовного права кладет само уголовное право, т.е. совокупность юридических норм, коими регулируются преступление и наказание как юридические отношения»[2].

На рубеже веков Набоков активно занимался научно-преподавательской деятельностью. Его статьи отражали наиболее актуальные проблемы уголовного права. Набоков был решительным противником смертной казни в отечественном законодательстве, находя это суровое наказание не соответствующим русским традициям и менталитету: «Сравнивая в этой области русские понятия и воззрения с зап[адно]европейскими, мы должны прийти к тому выводу, что первые — выше, человечнее… Будет поэтому явлением вполне естественным, если в вопросе об отмене смертной казни мы не станем непременно ждать того, чтобы пойти обычной своей дорогой, в хвосте немецкого или французского законодательства, а, напротив, опередим их, устранивши смертную казнь вполне и безусловно»[3].

Набоков был и автором учебника по Особенной части уголовного права, в котором проанализировал изменения относительно имущественных преступлений и преступлений против личности, вводимые Уголовным уложением 1903 года, сравнительно с предшествующим законодательством[4]. Он вел многостороннюю издательско-редакционную работу, являясь одним из вдохновителей популярных юридических изданий — газеты «Право», журнала «Вестник права», «Журнала уголовного права и процесса».

Научная деятельность Набокова быстро получила признание коллег не только в России, но и за рубежом. Он состоял секретарем Юридического общества при Санкт-Петербургском университете, и кроме того, на протяжении многих лет играл весьма заметную роль в деятельности Международного Союза криминалистов. В 1906 году Набоков был избран главой Русской группы Союза. Эту должность он сохранял вплоть до Первой мировой войны[5].

За пределы круга

При всей занятости научной работой Набокова в начале ХХ века все больше привлекала политическая деятельность. Начиная с поры своей юности, он горячо поддерживал идеи либерализма, несмотря на происхождение из сословия высшей бюрократии. Его возмущала явная несправедливость российских общественных порядков, оставившая свои тяжелые следы и в системе образования. Еще обучение в известной 3-й гимназии Санкт-Петербурга, где, по словам Набокова, нередко подавлялась личность ученика, создало у него убеждение в необходимости поиска «других источников для удовлетворения своей жажды к образованию». Находясь затем в университете, Набоков принимал участие в студенческой забастовке, был вместе с товарищами задержан полицией и помещен в тюрьму «Кресты» на четыре дня[6].

Его коллега по Первой Государственной Думе — князь Владимир Оболенский — вспоминал: «Достаточно было взглянуть на этого стройного, красивого, всегда изящно одетого человека с холодно-надменным лицом римского патриция и с характерным говором петербургских придворных, чтобы безошибочно определить среду, из которой он вышел. Всем бытом своей молодости, привычками и знакомствами он был тесно связан с петербургской сановной средой. Родители дали ему прекрасное образование. Он безукоризненно говорил на иностранных языках, а окончив университет, стал готовиться к научной карьере, избрав своей специальностью уголовное право… Итак, богат, красив, умен, талантлив, образован, с большими придворными связями. Карьера перед ним открывалась блестящая. Но, в отличие от молодых людей его круга, Набоков был склонен к либеральному образу мыслей»[7].

Накануне революции 1905 года в России заметно активизировалась общественно-политическая жизнь. Набоков, еще в 1900 году полагавший, что в стране почти ликвидировано революционное движение и достигнута стабильность государственного строя, теперь признал ошибочность этих выводов[8]. Более того, ему суждено было стать одной из наиболее заметных фигур русского либерализма того бурного времени.

Обострение обстановки в стране выразилось, в частности, в увеличении количества еврейских погромов. В 1903 году Набоков выступил в газете «Право» со статьей, осуждающей Кишиневский еврейский погром, произошедший в апреле того же года. Он отличался зверским характером, погибло более сорока человек. Набоков указывал, что главная ответственность за эти трагические события лежит на правительстве, ущемляющем на протяжении десятилетий права еврейского населения. «Истинное объяснение… — в том законодательном и административном режиме, под влиянием которого создаются отношения христианского населения к евреям. С точки зрения этого режима, еврей — пария, существо низшего порядка, нечто зловредное… Жестокое и грубое отношение к целой народности встречает себе в государственном режиме как бы косвенное подтверждение и признание». За эту публикацию газета получила «предостережение» от правительства[9].

В центре общественной жизни

В ноябре 1904 года активисты земского движения после напряженной подготовительной работы прибыли в Петербург на Первый Земский съезд, имевший большой общественный резонанс. Правительство запретило официальное проведение мероприятия, поэтому собрания участников проходили на частных квартирах. Завершающие заседания состоялись дома у Набокова, проживавшего с семьей в особняке на Большой Морской улице. В итоговой резолюции участники съезда, осуждая политическую систему самодержавия, провозгласив верность демократическим принципам, приверженность гражданским правам и свободам, по сути, потребовали от правительства введения в стране конституционной монархии[10].

Через два месяца события Кровавого Воскресенья, потрясшие страну, ознаменовали начало Первой русской революции. Набоков, будучи гласным Петербургской Городской Думы, на ее заседании осудил расстрел демонстрации рабочих и потребовал оказать материальную помощь семьям погибших.

Мощный всплеск либеральной политической деятельности преподавателя Набокова вызвал недовольство вышестоящего начальства. Его заставили покинуть должность приват-доцента Училища Правоведения. Набоков был лишен придворного звания камергера. После этого он разместил в печати объявление о продаже своего придворного мундира «за ненадобностью»[11].

В условиях начавшейся революции представители либерального движения сумели добиться от правительства довольно серьезных уступок в вопросе реформирования политического строя. Уже 18 февраля 1905 года Николай II объявил о начале работы Особого совещания по подготовке к формированию в России высшего представительного органа. Осторожная позиция правительства не устраивала единомышленников Набокова. На проходивших в течение года земских съездах их участники требовали от властей всё более решительных действий в этом вопросе.

Крупным событием для определения ближайших политических приоритетов земцев стал июльский съезд, состоявшийся в Москве. Здесь было принято «Воззвание к народу», одним из авторов которого являлся Набоков. В нем содержались призывы к объединению различных слоев общества в их борьбе за «народное представительство»[12].

В законодательной власти

Земские съезды стали прологом к созданию крупной политической организации либерального толка. В октябре 1905 года в Москве состоялся учредительный съезд партии конституционных демократов — Партии Народной Свободы. Ее председателем был избран известный историк Павел Милюков. Набоков вошел в состав ЦК новой партии и вскоре ненадолго занял пост товарища председателя. Нередко заседания руководства кадетов проходили в его доме, о чем сохранились детские воспоминания его сына, писателя Владимира Набокова[13].

На состоявшихся в марте 1906 года выборах в Государственную Думу Набоков был избран ее депутатом от Петербурга. В Думе, собравшей немало известных политических деятелей и ученых, Набоков стал одним из наиболее заметных ораторов. Активистка кадетской партии Ариадна Тыркова-Вильямс дала ему следующую восторженную характеристику: «По ясности мысли, по привычке к юридическому анализу, по умению излагать сложные вопросы с изящной точностью, Набоков, получивший отличное образование, выросший в культурном окружении, был, конечно, несравненно сильнее многих. Некоторые его фразы запоминались и повторялись многократно»[14].

Одно из крылатых выражений политика, отразившее его приверженность принципу разделения властей, содержалось в речи от 13 мая 1906 года, отвечавшей на официально заявленное нежелание правительства идти на компромисс с Думой по важнейшим вопросам политической жизни. «Раз нам говорят, что правительство является не исполнителем требований народного представительства, а их критиком и отрицателем, то, с точки зрения принципа народного представительства, мы можем только сказать одно: исполнительная власть да покорится власти законодательной»[15].

9 июля 1906 года Дума, проработав чуть более двух месяцев, была распущена царем. После этого ее депутаты, при активном участии Набокова, составили и подписали Выборгское воззвание, призывавшее население к непризнанию разгона Думы и началу кампании гражданского неповиновения[16].

От тюрьмы — к изгнанию

За участие в этой акции суд, спустя почти два года, приговорил Набокова к трем месяцам тюрьмы. Так в 1908 году политик вновь, как и в студенческую пору, очутился в «Крестах» в качестве заключенного. Впрочем, Набоков бывал здесь и с научной целью, участвуя в экскурсиях, сначала — как студент-юрист, затем — как преподаватель. «Я раз пять или шесть осмотрел пресловутые Кресты… 14 мая 1908 года Кресты встретили меня как старого знакомого», — с иронией отмечал он[17]. В тюрьме Набоков поддерживал связь с родными с помощью переписки, занимался чтением научной и художественной литературы и написанием текстов. Дважды в день его выводили на тюремные прогулки, протяженность которых составляла примерно четыре версты, то есть чуть больше четырех километров[18].

После роспуска Думы Набоков продолжил заниматься наукой. Он регулярно публиковался в юридической периодике, в основном — в газете «Право». Принимал участие в работе Международного Союза криминалистов. Наиболее интересные его статьи и выступления на научных форумах были выпущены отдельными изданиями[19].

С началом в 1914 году Первой мировой войны Набоков был призван в действующую армию, где служил на штабных должностях. В 1916 году ему удалось посетить Великобританию в составе делегации российских журналистов. Его заметки о поездке публиковались в кадетской газете «Речь», а позже вышли отдельным изданием. Наблюдения автора как оппозиционного политика и юриста выглядят весьма интересными. Так, Набоков отмечал, что «именно в Англии всего живее и болезненнее было отрицательное отношение к некоторым внутренним сторонам русской жизни, с которыми не могло мириться английское сознание, выросшее на почве уважения к свободе и праву»[20].

Февральская революция и свержение монархии возвратили Набокова к активной политической жизни. Участвуя в формировании новой власти, лидер партии кадетов Павел Милюков предложил Набокову занять пост генерал-губернатора Финляндии. Однако тот отказался по причине своей «неподготовленности» и выбрал для себя должность управляющего делами Временного правительства[21]. Разногласия между его членами вынудили Набокова в июле 1917 года покинуть свой пост. Александр Керенский, формировавший в это время новый состав правительства, предложил Набокову пост министра юстиции, однако им не удалось договориться об условиях этого назначения. Однако в сентябре Набоков вошел в президиум Совета Российской республики — своеобразного предпарламента, действующего на период до созыва Учредительного Собрания[22]. Набоков также входил в состав Комиссии по подготовке выборов в этот законодательный орган.

Прихода к власти большевиков в октябре 1917 года Набоков категорически не принял. В ноябре он опубликовал обращение к населению, в котором призывал, несмотря на дезорганизацию власти, продолжать подготовку к выборам в Учредительное собрание. Вскоре после выборов Набоков вместе с другими членами подготовительной комиссии был арестован большевиками. В течение пяти дней арестованные содержались в Смольном, затем Набокова отпустили. Однако 28 ноября (11 декабря) был издан декрет Совета Народных Комиссаров о репрессиях против партии кадетов, и оставаться далее в столице Набокову стало опасно[23].

Его семья уже была ранее отправлена в Крым, и Набоков выехал из Петербурга вслед за ней. В Крыму Набоков прожил более года, став гостем в имении графини Паниной — падчерицы одного из лидеров кадетов Ивана Петрункевича. Но и здесь Набоков не отстранился от политики. В конце 1918 года он вошел в состав антибольшевистского Крымского краевого правительства, заняв там пост министра юстиции.

Набоков полностью разделял те цели, которые, как он писал позднее, «были определенно формулированы в декларации Крымского правительства от 15 ноября 1918 года. «Объединение и воссоздание России» — вот конечная цель, указанная в этой декларации. Крым мыслился как часть этой будущей единой великой России. В нем должны были быть восстановлены порядок и действие права, обеспечена гражданская свобода, заложены начала демократического управления»[24].

Раздираемое внутренними противоречиями, при отсутствии значимой поддержки населения, это правительство с трудом продержалось у власти до апреля 1919 года. Развивающееся наступление Красной Армии на Крым привело к падению Крымского краевого правительства. Его министры вместе с семьями отправились морем в Грецию[25].

Защищая противника

Так для Набокова начался период эмиграции. Пожив в нескольких западноевропейских странах, он в ноябре 1920 года, наконец, прибыл в Берлин, где ему суждено было провести последние годы жизни. В Берлине видные члены запрещенной на Родине партии кадетов продолжили свою политическую деятельность: проводили партийные мероприятия, издавали газету «Руль».

Разногласия в руководстве партии, потерпевшей поражение в борьбе за власть в России, в изгнании заметно усилились. Набоков обвинял лидера партии Милюкова в соглашательской позиции по отношению к большевикам. В 1921 году он заявил: «По любому вопросу практической политики сторонники Милюкова и мы смотрим различно. Нам нельзя приветствовать революцию, так как революция разрушила Россию, растлила народную душу, сделала из нас изгнанников. Мы остаемся противниками самодержавия и той куцей конституции, которая была до 1917 года, но мы отрицали и отрицаем революционные пути, и теперь мы ясно увидели, к чему они приводят. В этом основа нашего разногласия»[26].

28 марта 1922 года Милюков прибыл в Берлин из Парижа, чтобы выступить с лекцией «Америка и восстановление России». В зале присутствовала многочисленная публика (более 1000 человек), в том числе и Владимир Набоков. Казалось, лекция прошла спокойно, как вдруг, по ее окончании, один из находившихся там молодых людей с криками «Я мщу за царскую семью!» несколько раз выстрелил из пистолета в лидера кадетов, но промахнулся. Затем двое вооруженных нападавших открыли беспорядочную пальбу, в зале началась паника.

Набоков, который был, ко всему прочему, неплохим спортсменом, опрокинул первого стрелявшего на пол. Но тут сообщник последнего произвел выстрел в спину Набокова, который оказался смертельным. Террористов смогли задержать. Ими оказались два монархиста, бывшие офицеры царской армии — Петр Шабельский-Борк и Сергей Таборицкий. Так партийный оппонент Милюкова спас его жизнь ценой своей собственной[27].

Трагическая гибель Набокова — блестящего ученого и политика — потрясла лучших представителей русской эмиграции. На нее откликнулись писатели Александр Амфитеатров, Иван Бунин, Александр Куприн, Дмитрий Мережковский, представители различных политических течений. Владимир Набоков-младший, в то время набирающий известность литератор, создал стихотворение памяти своего отца, опубликованное в газете «Руль». Писатель Зинаида Гиппиус так откликнулась на его смерть: «У каждого времени свой гений, свое личное влияние. В наши дни великим не будет ни завоеватель, ни общественный деятель, ни художник, ни ученый, ни поэт. В наши дни велик лишь тот, кто до конца остается единым, единственным, верным себе и своей внутренней правде; тот, кто воистину остается самим собой»[28].