Закону для коллекторов нужен баланс интересов

На прошлой неделе правительство дало положительное заключение на проект федерального закона «О защите прав и законных интересов физических лиц при осуществлении деятельности по возврату долгов». Внесли в Госдуму его председатели двух палат Федерального собрания — Валентина Матвиенко и Сергей Нарышкин. Такой состав субъектов законодательной инициативы вселяет значительную долю оптимизма относительно перспектив принятия этого документа.

Приоритетная цель законопроекта — снижение социальной напряженности при объективной неспособности граждан, получавших потребительские кредиты, исполнять свои обязательства. В пояснительной записке говорится, что с ростом объемов потребкредитования увеличивается потенциальное число физлиц, права которых могут быть нарушены применением недобросовестных практик, связанных с возвратом долгов, в связи с чем этот вопрос приобретает особую актуальность и социальную значимость.

Однако законопроект определяет должника так: «физическое лицо, в том числе индивидуальный предприниматель, имеющее обязательство». Таким образом, его сфера более широка, нежели потребительское кредитование, ведь последнее не охватывает предпринимательскую деятельность. И не вполне понятно, на каком основании предприниматели-граждане оказываются в более выгодном положении по сравнению с предпринимателями-юридическими лицами. Конечно, можно предположить необходимость повышенной защиты прав и законных интересов именно физических лиц, но едва ли такая защита должна распространяться на случаи осуществления ими предпринимательской деятельности. С учетом основной цели законопроекта включение в орбиту планируемого закона долговых обязательств индивидуальных предпринимателей выглядит более чем странно.

Выгоды должника

Ключевой акцент законопроекта — это регламентация ситуаций, когда кредитор или действующее по его поручению лицо непосредственно взаимодействует с должником, и эти нормы выглядят весьма льготными для последнего. Так, в основе этого взаимодействия должно лежать соглашение, содержащее указание на конкретный способ общения. При этом не допускается заключать названное соглашение ранее возникновения просрочки исполнения должником обязательства.

Ориентированным на интересы должника выглядит также и правило, согласно которому он может отказаться в любой момент от исполнения такого соглашения. В этой связи встает вопрос о его правовой природе. Если предположить, что она гражданско-правовая, то довольно странной выглядит сама возможность необоснованного отказа от его исполнения одной из сторон. Разумеется, в гражданском законодательстве есть случаи, допускающие отказ от исполнения договора без каких-либо юридически значимых причин (к примеру, ст.977 ГК РФ «Прекращение договора поручения»), однако по общему правилу применяется принцип pacta sunt servanda (договор должен исполняться).

Заслуживают отдельного внимания положения законопроекта, позволяющие должнику ограничить или вовсе отказаться от взаимодействия с кредитором или действующим в его интересах лицом, подав соответствующее заявление. Полный отказ возможен спустя три месяца с момента возникновения просрочки выплат. Ограничение взаимодействия предполагает появление в процессе адвоката. Тут мы видим очередной шаг на пути к установлению «адвокатской монополии», предпринятый, однако, без сколько-нибудь серьезного обоснования. Более того, не оценена потенциальная привлекательность такого фронта работы для самих адвокатов. Не оценивается и то обстоятельство, что обращение к адвокату повлечет очевидное увеличение финансовой нагрузки на и без того испытывающего материальные сложности должника, а ведь перед этим он должен будет обратиться к нотариусу, так как заявление о взаимодействии через представителя или отказе от взаимодействия должно быть направлено исключительно через него.

Требования к коллекторам

Законопроект устанавливает повышенные требования и к юридическим лицам, осуществляющим деятельность по возврату долгов. А в отношении действий, направленных на возврат долгов, в законопроекте есть общее требование, что все лица, взаимодействующие с должником, обязаны действовать добросовестно и разумно. Странно, но почему-то такие же требования не адресуются должникам. Разумеется, этот пробел в законопроекте компенсируется общими положениями гражданского законодательства о добросовестности (п.3 ст.1 ГК), но тем не менее сама законодательная конструкция выглядит не вполне обоснованной.

То же самое можно сказать и об ограничениях при общении с должником. Не допускается применение к должнику физической силы либо угрозы ее применения, угрозы убийством или причинением вреда здоровью и пр. Едва ли стоит пояснять в деталях, что и сегодня названный перечень действий запрещен преимущественно уголовным законодательством.

Законопроект в контексте

До сих пор первым и единственным законодательным шагом на пути установления правовой регламентации порядка возврата долгов было принятие 21 декабря 2013 года закона о потребительском кредите, статья 15 которого предприняла попытку внести базовые ограничения при взаимодействии представителя кредитора с должником во внесудебном порядке. Однако эта норма во многом носит декларативный характер и едва ли может претендовать на сколько-нибудь полноценное регулирование коллекторской деятельности. Ее появление скорее стало ответом на упреки критиков в полном отсутствии правовой основы для деятельности коллекторов в современной России.

Поэтому едва ли сегодня возникают сомнения в своевременности самой идеи правового регулирования коллекторской деятельности в России, скорее законодателя можно здесь упрекнуть в некоторой запоздалости в решении давно назревших вопросов, находящих теперь и широкий общественный резонанс. Очевидно, следует усиливать и уголовно-правовое преследование лиц, совершивших действия, содержащие все признаки преступления.

Сопряженные риски

Внесенный в Госдуму законопроект в целом отражает современный уровень понимания проблем, связанных с профессиональным взысканием долгов, стремлением минимизировать негативные формы ведения названной деятельности с соответствующим усилением государственного контроля в этой области. Эти действия заслуживают одобрения и всяческой поддержки.

Однако есть и риск появления злоупотреблений теперь уже со стороны должников. Арсенал заложенных в законопроекте средств вполне может породить у части должников нежелание идти на взаимодействие с коллекторами, что неминуемо будет снижать суммы возвращаемых банкам долгов. Кредитные организации, в свою очередь, будут вынуждены закладывать увеличение рисков в свои процентные ставки по кредитам, что ударит уже по всем заемщикам, в первую очередь добросовестным, коих большинство. Подобные последствия принятия закона также нельзя сбрасывать со счетов. Поэтому при доработке законопроекта надо постараться найти баланс интересов во взаимодействии кредиторов и действующих в их интересах лиц с должниками, предупредить злоупотребление правами с обеих сторон, попутно устраняя некоторые огрехи юридической техники.