Кассация ВС раскритиковала цивилистов Мосгорсуда по делу юрфирмы

Фото: Moscow Live

Кассационная инстанция Верховного суда РФ 18 декабря отменила решения столичных судов, отказавших юридической фирме во взыскании неосновательного обогащения с индивидуального предпринимателя. При этом тройка судей выпустила в сторону вынесенных судебных актов немало критических стрел, в частности, позиция апелляции Мосгорсуда удостоилась замечаний в откровенно юмористическом ключе.

Как следовало из доклада председательствующего судьи Сергея Асташова, ООО «Национальная юридическая служба» обжаловало решение Никулинского райсуда Москвы от 4 июля 2017 года и апелляционное определение Мосгорсуда от 24 ноября 2017 года, которым ей было отказано во взыскании с гражданина Максима Крутько неосновательного обогащения в 11,2 млн руб. и процентов за пользование чужими денежными средствами. В обоснование своей позиции истец указал, что между сторонами в марте-апреле 2016 года велись переговоры по заключению гражданско-правового договора, однако соглашение так и не было достигнуто. Между тем в течение апреля юрфирма перечислила на счет Крутько указанную выше сумму двумя траншами по 5 и 6 млн руб.

Речь идет об оплате по соглашению об уступке права требования –  цедент уступал цессионарию право требования по агентскому договору суммы всех выплат, которые должны быть осуществлены в качестве вознаграждения цеденту должником за продвижение услуг последнего (информационно-правовое обслуживание по тарифу «Личный адвокат» в ВТБ 24). Позднее ООО посчитало, что денежные средства «перечислены в счет несуществующих обязательств», а значит, платежи являются неосновательным обогащением. Компания обратилась к Крутько с соответствующей претензией, но ее требования выполнены не были, что и явилось основанием для обращения в суд.

Никулинский суд столицы пришел к выводу, что «у истца отсутствовали правовые основания для перечисления денежных средств», и, решив применить п. 4 ст. 1109 ГК РФ, назвал исковые требования необоснованными и не подлежащими  удовлетворению. По смыслу данной нормы, указал при этом суд, не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения денежные средства или иное имущество, которые «уплачены либо переданы сознательно и добровольно лицом, знающим об отсутствии у него такой обязанности».

Также суд отметил: к соглашению об уступке права требования как к доказательству он относится критически, так как «во-первых, договор заключен между двумя индивидуальными предпринимателями» (а иск заявлен к Крутько как к физлицу), и «во-вторых, суду не представлен оригинал данного договора», наличие которого в действительности отрицал истец, указывая «на мнимость и как следствие ничтожность данного соглашения». Согласился суд с доводами ответчика и о том, что спорные переводы не могут быть признаны совершенными по ошибке, поскольку истец «дважды, с разницей в 20 дней, перечислил крупные суммы денежных средств» как ответчику, так и его супруге – в ее отношении также были предъявлены исковые требования по нормам неосновательного обогащения.

К таким же выводам пришел и Мосгорсуд в качестве апелляционной инстанции, подчеркнувший, что первая инстанция сделала «правильный вывод» об отказе в удовлетворении иска, поскольку «денежные средства на счет ответчика истцом переводились добровольно». «Национальная юридическая служба», по мнению суда второй инстанции, достоверно знала об отсутствии каких-либо обязательств перед Крутько по перечислению денежных средств, но «воля истца, знавшего об отсутствии обязательства, была направлена на передачу денежных средств ответчику». А то, что о незаключенности соглашения об уступке ООО узнало уже после перечисления денежных средств, Мосгорсуд нашел необоснованным аргументом, поскольку не были представлены «относимые, допустимые доказательства, с бесспорностью свидетельствующие о данных обстоятельствах».

Получив возможность высказаться, представитель «Национальной юридической службы» Мария Филиппова заявила, что суды двух инстанций совершенно правильно пришли к выводу об отсутствии у ООО обязательств перед ответчиком для перечисления денег, однако ошибочно применили п. 4 ст. 1109 Гражданского кодекса.

– Истец не имел цели одарить ответчика! – сказала Филиппова. – Он исходил из наличия обязательств между ним и третьим лицом, то есть соглашения об уступке прав требования… На данное обстоятельство указывает и назначение платежа.

Она отметила, что упомянутая норма ГК возлагает бремя доказывания на ответчика.

– Однако ответчик не заявляет об отсутствии обязательств! – твердым тоном заметила представитель юрфирмы. – Напротив, он настаивает на их наличии. Таким образом, основания для применения пункта четвертого у суда отсутствовали.

Ее оппонент – представитель ответчика Михаил Танько – напротив, напористо доказывал, что «спорный» пункт как раз подходит под их ситуацию, а все доказательства в пользу Крутько будто бы признаются самим истцом.

– Истец ведь сам заявляет в иске, что нет никакого обязательства! – убеждал он. – И он сам говорит, что обсуждал с ответчиком услуги продвижения по договору. Далее он неожиданно сообщает, что ответчик попросил его сделать денежный перевод по соглашению об уступке… И вот делается без каких-либо подтверждающих документов выплата двумя платежами, в течение месяца, на одиннадцать – одиннадцать! – миллионов! По сути, ответчик говорит: «А не могли бы мне вы заплатить больше десяти миллионов за то, что кто-то третий сделал уступку в мою пользу», да?!

– Но в отзыве на иск вы же утверждали, что обязательство было – и оно было исполнено. Разве нет?! – резко включился в диалог весьма опытный цивилист, судья ВС Сергей Романовский.

Танько сообщил, что «были переговоры» об уступке и ответчик все-таки «оказывал услуги» третьему лицу. Но ввиду «особенностей российской бизнес-действительности» договор не был оформлен.

– Получается, что между истцом и вашим доверителем существовали отношения, – начал распутывать дело Романовский. – И осуществлялись они… гм, на очень даже возмездной основе. И выплаты – за то, что делал ваш доверитель… В общем, мы услышали – отношения-то были! Были они?

– Были… – потухшим голосом признал представитель ответчика.

– Мы деньги перечислили, как говорит истец, но за что – мы не поняли, хотим их забрать, – с улыбкой продолжил судья, листая предыдущие судебные акты. – Чтобы их не отобрали, вы должны доказать, что за эти деньги вы что-то сделали. Они ведь не говорят так, что нет обязательств, они говорят: мы послали деньги случайно! А суд вот, кстати, пишет: сначала есть договор, потом нет договора. Смотрите, вообще пишут сначала «надо удовлетворить», а потом «надо отказать». Мне очень трудно понять логику суда, честно говоря…

Затем Романовский попытался выяснить, почему Крутько не желает возвращать деньги – по причине якобы выполненной работы либо «просто раз уж получили, то отдавать нельзя». Танько не слишком уверенно настаивал, что работы были проведены, а также упомянул, что суд критически оценил соглашение об уступке права требования.

– Но при этом почему-то решил все в вашу пользу! – заметил Романовский. – И что такое отсутствие обязательств, хорошо бы у суда спросить было. Вы в первый раз в суде видитесь, что ли? Или это отсутствие обязанности заплатить денежные средства? Вот истец считает, что вы за просто так больше 10 миллионов получили, а вы говорите, что за них отработали…

– Но почему же, раз нет обязательств, тогда нам в течение двух месяцев идут выплаты на 11 миллионов?! – патетически восклицал Танько. – И год об этом истец не вспоминал!

– У богатых свои причуды! – заставил заулыбаться всех присутствующих Романовский.

Далее судья выяснил у представителя юридической компании, что, по сути, они заплатили Крутько «вместо третьего лица», функции которого он намеревался выполнять в будущем.

– Я вот тут позволю себе процитировать апелляционное определение, – продолжил критиковать принятые судебные акты судья Асташов. – Доводы жалобы о том, что истец перечислил денежные средства в счет несуществующего обязательства, судебная коллегия находит несостоятельными. Во как, а?! Что с этим делать-то будем? Вы говорите, что это деньги заработали, а суд говорит – это деньги «просто так», но не соглашается с несуществующими обязательствами. Так что ж суд-то установил в итоге?! Не было, говорит, ничего этого, но пункт 4 статьи 1109 мы применяем! Мы должны читать выборочно определение, что ли?!

Танько вяло попробовал списать все на ошибки, которые «часто встречаются» в решениях судов, но «не влияют на общий смысл».

– Так какой смысл там правильный? – Судья пошел напролом. – Вы и сами говорите – отношения были. Сделали работу? Где доказательства этому?

Представитель не слишком изящно парировал это мыслью о том, что законодатель заложил в п. 4 в качестве главного смысла «запрет на противоречивое поведение».

На принятие решения коллегии потребовалось всего минут пять – семь: апелляционное определение Мосгорсуда было отменено, а дело направлено на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

Немногим больше у тройки судей ушло на рассмотрение еще одного дела с теми же самыми участниками, только в роли ответчика выступала супруга Крутько Светлана Покидышева, в пользу которой также по договору уступки «Национальная юридическая служба» перевела около 10 млн руб. Также представлявший ее Танько на этот раз был куда менее красноречивым, ограничиваясь блеклыми формулировками вроде «наши аргументы – прежние», впрочем, судьи ВС решили лишний раз не «ворошить» сходное до деталей апелляционное определение Мосгорсуда. Его отменили, отправив дело на новое рассмотрение.