Поиск
Люди из высшего круга: в Мосгорсуде устроили допрос с пристрастием следователям СКР
14.02.2018
В качестве свидетелей обвинения в суд были вызваны три бывших сотрудника СУ СКР по ЦАО Москвы, уволенных из-за скандала со взяткой: экс-глава управления Алексей Крамаренко, его заместитель Александр Хурцилава и следователь по особо важным делам Андрей Бычков, а также следователь 2-го управления по расследованию особо важных дел ГСУ Игорь Федутинов. Ранее он работал под руководством генерал-майора юстиции Дениса Никандрова в "должностном" отделе столичного ГСУ (преступления правоохранителей).
Первым на трибуну для допроса поднялся 33-летний Федутинов, молодой человек в очках, внешностью студента-отличника очень похожий на бывшего шефа. Он рассказал, что в феврале 2016 года ему передали уголовное дело о перестрелке на Рочдельской улице с официальной формулировкой "для перераспределения нагрузки". По словам свидетеля, в его производстве уже было пять дел (Федутинов в тот период, в частности, занимался расследованием фактов масштабной коррупции в ГУЭБиПК).
Из общего дела, возбужденного по ч. 2 ст. 105 (убийство двух и более лиц), ст. 222 (оборот оружия) и ст. 213 (хулиганство) УК РФ, Федутинов выделил отдельное дело по Кочуйкову и Романову. Им инкриминировали ст. 163 УК (вымогательство), и в конце апреля 2016 года дело передали в СУ СКР по ЦАО Москвы.
– Решение [о выделении дела] обсуждалось на совещаниях с руководством в рабочем порядке, – заявил Федутинов, отметив, что давление на него никто не оказывал, с Максименко он не знаком, шеф Никандров к делу "особый интерес" не проявлял. Свой вклад в расследование вооруженного конфликта на Рочдельской следователь оценил как значительный.
– А почему у вас дело забрали? – поинтересовался адвокат подсудимого Андрей Гривцов.
– Предполагаю, что в связи с перераспределением нагрузки. Там надо было выполнять большой объем следственных действий, – объяснил Федутинов, добавив, что необходимо было проводить множество экспертиз, устанавливать квалификацию.
Решение об изъятии и передаче дела Кочуйкова и Романова принимал первый замглавы столичного ГСУ Денис Никандров, заявил на допросе следующий свидетель обвинения, 35-летний Александр Хурцилава. В 2016 году он работал замруководителя СУ СКР по ЦАО, возглавлял отдел по расследованию особо важных дел. Хурцилава изучил дело объемом более 10 томов и расписал его старшему следователю Бычкову "для организации дальнейшего расследования". В начале мая 2016 года, вспоминал свидетель, Никандров провел оперативное совещание, где дал указание квалифицировать действия обвиняемых по ст. 330 УК РФ (самоуправство) и завершить предварительное расследование не позднее 15 июня 2016 года – в этот день истекал предельный срок содержания под стражей фигурантов, предусмотренный этой статьей.
– По вашему мнению, достаточные признаки преступления, предусмотренные 330-й статьей, на тот момент были? – спросил адвокат Гривцов.
– На тот момент – да, – ответил Хурцилава. Он добавил, что никто из участников оперативного совещания не возражал против переквалификации, решение, на его взгляд, было обоснованным и законным.
Прокурор Игорь Потапов усмотрел в показаниях Хурцилавы противоречия, и судья Олег Музыченко, удовлетворив ходатайство, огласил письменные показания, данные свидетелем в ходе допроса в ФСБ. По прошествии времени, следовало из протокола допроса, Хурцилава предположил, что целью указаний Никандрова было освобождение обвиняемых из-под стражи "любой ценой". Он основывал свои догадки, исходя из поставленных Никандровым задач – о переквалификации и завершении расследования до 15 июня 2016 года, из которых вторая была невыполнима.
Бывший глава СУ СКР по ЦАО Алексей Крамаренко давал показания из "аквариума", периметр которого охраняли сотрудники ФСБ. 44-летний полковник юстиции, которого обвиняют в получении $200 000 за освобождение Кочуйкова и Романова, был арестован в конце декабря прошлого года и сейчас находится под стражей.
Крамаренко заявил, что о передаче уголовного дела Кочуйкова и Романова в его вотчину узнал в марте-апреле от Никандрова, попросившего закончить расследование в короткие сроки. Разговор происходил в служебном кабинете первого замглавы ГСУ. Тогда же, утверждал Крамаренко, генерал-майор уточнил, что дело изучено и в действиях обвиняемых усматриваются признаки самоуправства, а также просил "внимательнее посмотреть на меру пресечения, насколько она целесообразна".
Крамаренко довел указания до своих подчиненных. Через несколько дней он доложил Никандрову, что позиция Кочуйкова и Романова – "жесткий отказ" от признания вины и от дачи показаний, поэтому вряд ли возможно повлиять на меру пресечения, не связанную с лишением свободы. Замруководителя ГСУ на это ответил, что позиция обвиняемых изменится, они, скорее всего, признают вину, когда им после переквалификации предъявят обвинения в самоуправстве. Также, вспоминает Крамаренко, на совещании 4 мая Никандров дал "жесткое указание" закончить расследование в кратчайшие сроки и отправить дело в суд.
16 мая следователь Бычков предъявил Кочуйкову и Романову обвинения по ч. 2 ст. 330, однако вину они не признали, показания давать отказались и остались под стражей. "Никандров принял это к сведению и сказал: пусть идет как идет", – вспоминал свидетель. Потом Крамаренко уехал в отпуск, а вернувшись в середине июня, узнал, что дело изъято прокуратурой из СКР и передано в УВД по ЦАО. "К сожалению, материалов дела я лично не изучал, основывался на докладах подчиненных", – подытожил рассказ Крамаренко.
– Вам знакомо лицо по фамилии Смычковский? Как часто вы общались? – прервал выяснение процессуальных деталей адвокат Гривцов (по озвученным ранее показаниям свидетелей, предприниматель Дмитрий Смычковский, он же Дима-решальщик, параллельно предложил руководству столичного ГСУ $400 000 за освобождение Итальянца; объявлен в международный розыск осенью 2017 года).
– Познакомился в 2008 году при странных обстоятельствах, – ответил Крамаренко, пояснив, что допрашивал его в качестве подозреваемого тогда по делу о контрабанде из стран Ближнего Востока. А потом увидел только в 2012–2013 годах в аппарате ГСУ на Арбате, "на втором этаже, где кабинеты руководства". Экс-руководитель следственного управления уточнил, что Смычковский в те времена приходил к тогдашнему главе ГСУ генерал-лейтенанту юстиции Вадиму Яковенко, его заму Сергею Синяговскому – "они все из Краснодарского края, учились вместе".
– Смычковский достаточно странный тип, мошенник, я так предполагаю, скорее всего. Иногда он мне говорил о взаимоотношениях с руководителями государства, – продолжил Крамаренко. При этих словах участники процесса и наблюдатели заметно оживились. В том числе скучавший в соседнем "аквариуме" Максименко.
– А сам-то он был сотрудником правоохранительных органов? – удивился судья Музыченко.
– По крайней мере, ходил в ГСУ с пистолетом, хвастался, – ответил Крамаренко.
Свидетель заявил, что Смычковский приезжал к нему на работу в апреле и интересовался делом Кочуйкова и Романова, "проявлял осведомленность". "Для меня он был представителем руководства, ссориться у меня с ним никакого желания не было", – сказал Крамаренко, уточнив, что с Никандровым он предпринимателя не видел.
– И рядом с Максименко я его ни разу не видел, совершенно точно, – добавил свидетель, назвав Смычковского "коммерсантом высокого полета", "человеком высшего круга", а Максименко – "еще выше".
Подсудимого Крамаренко знает давно. Общались по служебным и личным вопросам. Крамаренко рассказал, что в конце 2009 года был назначен руководителем следственного отдела по Сочи и в статусе замруководителя СУ СКР по Краснодарскому краю координировал правоохранительные органы во время подготовки к Олимпийским играм. В тот момент ему поступали угрозы – Максименко выделил охрану из двух человек.
– Кроме всего прочего, рассматривалась моя кандидатура в качестве руководителя СУ СКР по Нижнему Новгороду. Максименко попросил дать ответ, я посоветовался с семьей… Вот такое было общение, – сказал Крамаренко. Подсудимый в этот момент удивленно взглянул на него и тут же отвернулся.
– А Максименко уголовным делом [Кочуйкова и Романова] интересовался? – спросил адвокат Гривцов.
– Ни разу не было подобных звонков и интерес не проявлял, хотя общение у нас в тот момент было, – ответил Крамаренко.
– У вас не возник вопрос при общении с Никандровым, зачем вообще дело [в СУ СКР по ЦАО] передавать? – напоследок поинтересовался судья Музыченко.
– Я вопросы не задавал, у нас вообще не принято в СКР такие вопросы задавать.
Под занавес заседания был допрошен следователь Бычков, которым своим постановлением переквалифицировал действия Кочуйкова и Романова.
36-летний свидетель представился временно неработающим и попросил огласить свои письменные показания.
– У нас непосредственное и устное судебное разбирательство, – отрезал судья Музыченко. – Смело рассказывайте, что помните.
Сильно нервничая и постоянно пытаясь поймать взгляд судьи, Бычков в течение 10 минут практически на все вопросы представителей гособвинения отвечал "не помню".
– Вы уходите с лыжни! Постановление вы выносили? – не выдержал в какой-то момент прокурор Борис Локтионов.
– Я, с учетом того, что подпись моя.
– Вы согласны были, что нужна была переквалификация?
– На тот период – да.
– Правильно ли я понимаю, что вы являлись простым исполнителем воли оперативного совещания?
– В принципе, закон так и определяет мнение следователя. От него как раньше ничего не зависело, так и сейчас, – ответил Бычков.
Следующее заседание суда по делу Максименко назначено на 15 февраля.
