Правовой геростратизм в законопроекте Верховного суда

Снижение криминальности общества, улучшение и стабилизация благосостояния населения, высокий уровень правосознания… Такова российская действительность, можно было бы подумать, читая готовящийся ко второму чтению «декриминализационный» законопроект Верховного суда РФ. Нельзя исключить благих намерений инициаторов проекта, однако он явно не ко времени и не к месту. А обоснованность предложений ВС, уже одобренных в первом чтении Госдумой, вызывает сомнения в искренности фактических авторов (тех, кто непосредственно писал документ) и согласованности предлагаемых изменений как с текущей ситуацией, так и с научными и практическими обоснованиями.

Поблажки бытовым агрессорам

Одно из предложений ВС — это декриминализация неквалифицированных побоев (ч.1 ст.116 УК РФ) и угрозы убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ч.1 ст.119 УК). По мнению авторов законопроекта и поддержавших их депутатов, внесение таких изменений в законодательство позволит реализовать принцип справедливости и экономии мер государственной репрессии. Кроме того, отмечается, что эти деяния не обладают должной степенью общественной опасности.

Однако в российском уголовном законодательстве есть довольно много норм, в отношении которых давно ведется дискуссия о необходимости введения административной превенции. Это, например, неправомерная рубка лесных насаждений (ст.260 УК), где установление уголовной ответственности требуется, лишь начиная с неоднократного нарушения закона. Или незаконные действия, связанные с организацией или проведением азартных игр (ст.171.2 УК), — в этом случае ее можно было бы начинать с квалифицированных составов. Но почему из всех подобных преступлений выбраны деяния, посягающие на личность? Тем более это странно с учетом высочайшего уровня латентности данных преступлений. Этот подход не может не вызывать смущения, так как в Конституции РФ человек, его права и свободы признаны высшей ценностью (ст.2). И как реализуется эта норма-принцип при формировании отраслевого законодательства? Возможный ответ один: несистемно.

Индульгенция неплательщикам

Если описанные выше предложения по декриминализации хотя бы сопровождаются введением административной преюдиции, то ст.157 УК (злостное уклонение от уплаты средств на содержание детей) вообще планируется вывести из числа уголовно наказуемых деяний. У этой инициативы тот же самый порок несистемности, но, кроме того, она несет в себе вполне практический риск ухудшения материального положения весьма многочисленных в России женщин, которые воспитывают детей без добровольной поддержки их отцов.

Чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомиться со статистикой по исполнительным производствам, закончившимся фактическим взысканием, до и после 7 декабря 2011 года, когда в первой и второй частях ст.157 УК появилось наказание в виде лишения свободы. «После вынесения предупреждений об уголовной ответственности и в ходе расследования уголовных дел [по этой статье УК в 2012 году] окончено свыше 76 000 исполнительных производств, в том числе почти 40 000 — фактическим исполнением. Эти данные более чем в 1,3 раза превышают аналогичные показатели 2011 года», — данные из доклада директора ФССП Артура Парфенчикова. То есть испугались? Это является лучшей иллюстрацией превентивного значения не административной, а уголовной ответственности.

Рисовали на бумаге…

Кроме «декриминализации» законопроект Верховного суда предусматривает создание такого института, как «освобождение от уголовной ответственности в связи с применением иных мер уголовно-правового характера» (вводится статья 76.2 УК). Рассматривать эту новеллу нужно в совокупности с другой — с введением в УК главы 15.2 «Меры уголовно-правового характера, применяемые при освобождении от уголовной ответственности». Тут авторы законопроекта продемонстрировали недюжинную научную смелость, смешав несколько понятий и запутав всех. Получается, что меры уголовно-правового характера не являют собой уголовную ответственность? Тогда что это? Где и когда обосновывалось и, главное, зачем появилось?

Понятийно предполагается, что это новые меры, а по сути, они выражены в четырех существующих видах наказания (штраф, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, обязательные работы, исправительные работы) с сохранением присущих при их назначении правил. То есть фактически новое основание освобождения от уголовной ответственности ничего нового не содержит.

Кроме того, среди существующих уже оснований освобождения от уголовной ответственности возникает прямая конкуренция. Кто и по каким правилам будет выбирать при возникновении подобных коллизий между новым основанием, деятельным раскаянием (ст.75 УК) и примирением с потерпевшим (ст.76 УК), у которых, несмотря на одинаковый нереабилитирующий статус, фактическое содержание различается. Отсутствие формализованных критериев выбора для правоприменителя содержит коррупционную угрозу и почти наверняка будет создавать правовые и организационные проблемы.

Существующие основания освобождения от уголовной ответственности уже стали классическими. Было бы разумнее разъяснить проблемы, возникающие при их применении, а не включать в уголовное законодательство новое, конкурирующее с ними основание.

Внимательное рассмотрение содержания проекта редакции ст.76.2 УК дает основание предположить экономическую направленность идеи — пополнение бюджета. Действительно, все перечисленные меры в той или иной степени позволяют достичь такого эффекта. Но если авторы пытаются достичь этой цели, разумнее было бы расширить основания (перечень составов) для применения штрафа, особенно в качестве дополнительного наказания. Такой способ понятнее, проще и уже применяется во многих странах. Однако в пояснительной записке авторы законопроекта не указывают эту цель в качестве причины появления такого института, как «освобождение от уголовной ответственности в связи с применением иных мер уголовно-правового характера». Есть только указание на соответствие принципам гуманизации, которые трактуются уже традиционно — в отношении привлекаемых к ответственности, но не потерпевших. Все это опять дает полное основание говорить о несистемном характере предложений ВС.

Декларации и реальность

В сопроводительной записке к законопроекту приводится статистика внушительного количества правонарушений, которые затрагиваются законопроектом ВС (около 40% осужденных за совершение преступлений небольшой тяжести; примерно 130 000-140 000 человек). Ее упоминание раскрывает экономическую, финансовую основу законопроекта (не путать с экономией мер уголовной репрессии), о которой напрямую не говорится. Дело в следующем: уменьшение количества возбужденных уголовных дел предполагает снижение нагрузки на дознание и мировую юстицию, что, в свою очередь, позволит говорить о возможности сокращения штатной численности их сотрудников.

Эта организационная обусловленность и потенциальный экономический эффект (замена наказаний на имеющие имущественное или финансовое выражение) объяснимы. Но фактические авторы законопроекта продемонстрировали профессиональная зашоренность, несистемность и правовой геростратизм. Это способно окончательно запутать российское уголовное законодательство. Предлагаемые изменения не вписываются в существующую в стране реальность и не способствуют достижению целей и задач уголовного права.