Прослушка ФСБ и $400 000 у мусорного ведра

В Мосгорсуде на процессе по делу руководителя главного управления межведомственного взаимодействия и собственной безопасности (ГУМВиСБ) СКР Михаила Максименко 24 января был допрошен его бывший заместитель, глава УСБ СКР Александр Ламонов.

Ламонова, заключившего со следствием досудебное соглашение и оформившего явку с повинной, в Мосгорсуд доставили четверо сотрудников ФСБ. Они завели свидетеля – крепкого коротко стриженного мужчину среднего роста – в "аквариум" из пуленепробиваемого стекла и дежурили, иногда меняясь местами. Рядом в точно такой же кабине под надзором конвоя из ГУВД бывшего подчиненного без особой радости встречал Максименко.

Заседание началось с обсуждения руководителя ГСУ СКР по Москве Александра Дрыманова, имя которого упоминалась накануне в обвинительном заключении в негативном контексте. Адвокаты Максименко сообщили, что 3 ноября 2017 года материалы по генералу Дрыманову были выделены в отдельное производство и с тех пор о его статусе в деле ничего не известно. "Возможно, было принято решение по отказу [в возбуждении уголовного дела]", – предположил адвокат Андрей Гривцов и ходатайствовал о направлении разъясняющего запроса в следком. Прокурор Борис Локтионов уточнил, что глава столичного СКР на данный момент является свидетелем. Судья Олег Музыченко ходатайство отклонил.

Далее суд приступил к допросу Ламонова. Гособвинение интересовала роль экс-главы УСБ в двух эпизодах, в которых обвиняется его бывший шеф: взятка в $500 000 за смягчение обвинения криминальному авторитету Андрею Кочуйкову (Итальянец) и взятка в 1,5 млн руб. от предпринимателя Бадри Шенгелии за возбуждение уголовного дела о краже швейцарских часов. Ламонов в течение часа давал показания, а затем терпеливо отвечал на уточняющие вопросы гособвинения и защиты.

Говорил свидетель медленно, как будто специально подбирая слова. При этом он всячески избегал термина "взятка", настаивая, что деньги являлись "благодарностью за занятую им объективную и законную позицию".

Эпизод с кражей швейцарских часов марки Hublot у предпринимателя Бадри Шенгелии и взяткой за последующее возбуждение уголовного дела Ламонов комментировал скупо. Он подтвердил, что с июня 2015 года занимался служебной проверкой инцидента по линии СКР, ограничился общим рассказом о ходе ревизии и механизме принятия решений, но не стал вдаваться в подробности и практически ничего не сказал о роли Максименко в этом деле.

А вот о ситуации вокруг перестрелки у ресторана Elements на Рочдельской улице Ламонов рассказал подробно. Из показаний следовало, что в январе 2016 года глава УСБ СКР, узнав о конфликте, сразу же решил проверить его на возможную коррупционную составляющую. Ламонова тогда насторожило, что из двух противоборствующих сторон только одна – люди Шакро Молодого – оказалась в СИЗО. Он доложил об этом непосредственному руководителю Максименко ("Михал Иванычу" – так его уважительно называл Ламонов), а тот приказал держать ситуацию на контроле.

Ламонов утверждает: довольно быстро выяснилось, что адвокат Буданцев, застреливший двух человек на Рочдельской, и его КА "Диктатура закона" – под протекцией управления "М" (контролирует судебно-правоохранительную систему) ФСБ России. Свидетель заявил, что весной 2016 года Максименко ездил на Лубянку, там ему объяснили ситуацию и договорились соблюдать нейтралитет.

– В ФСБ заняли позицию, что вымогательства нет. Буданцева отправили под домашний арест, – вспоминал Ламонов.

В апреле 2016 года Ламонову стало известно, что в ГСУ СКР по Москве "в целом" было принято решение о переквалификации действий Кочуйкова с вымогательства на самоуправство. Тогда и возникла идея заработать денег "из воздуха".

По словам свидетеля, некий школьный приятель Кочуйкова изначально предлагал $300 000 за "решение вопроса". Ламонов, узнав о состоявшейся переквалификации, увеличил сумму до $500 000.

– Сначала отслеживал на предмет коррупции, а потом сам влез в коррупционную ситуацию, – вздохнул Ламонов.

В конце апреля он получил коробку с долларами и положил ее в рабочий сейф. 12 мая 2016 года, накануне отпуска, Ламонов привез $400 000 на служебную квартиру Максименко. Пакет с деньгами оставил у мусорного ведра, при этом "Михал Иваныч" – в тот вечер он много пил – не стал задавать вопросов о содержимом посылки.

– ​Он знал, что в пакете, не дурак, – прокомментировал поведение шефа Ламонов. К тому моменту и квартира, и служебный кабинет Максименко прослушивались сотрудниками Управления "М", и, видимо, этим объяснялась его неразговорчивость.

Оставшиеся $100 000 Ламонов в конце мая поделил с сообщниками Денисом Богородецким и Евгением Суржиковым. Богородецкому при этом отдали $50 000, "потому что у него двое детей". Свою долю в $25 000 экс-глава УСБ потратил на отдых и ремонт дома.

–  Почему вы как сотрудник СКР не отказались от денег? – в какой-то момент поинтересовался у свидетеля судья Музыченко.

–  Понимал, что возьмут другие, – ответил, улыбаясь, Ламонов. Он объяснил, что весной 2016 года, по информации УСБ СКР, делом Итальянца активно занимался некий "решальщик" Дима.

–  Извиняюсь за наивный вопрос: это что, в СКР было в порядке вещей? – наседал судья.

–  Нет. Но появились деньги из воздуха, грех не воспользоваться ситуацией.

Адвокаты Максименко, задавая вопросы Ламонову, стали намекать, что его досудебное соглашение со следствием заключено под давлением. Якобы летом 2017 года сын Ламонова, сотрудник МВД, попался на должностном проступке. Ему устроили встречу с отцом, после которой экс-глава УСБ подписал и явку с повинной, и досудебное соглашение. Впрочем, Ламонов, посоветовавшись с адвокатами, эти доводы стал отрицать.

Прокурор Локтионов, в свою очередь, остался недоволен устными показаниями Ламонова и настоял, чтобы огласили письменные материалы уголовного дела. Эту часть заседания судья Музыченко засекретил, поскольку в протоколах допроса и осмотра места происшествия содержались сведения, относящиеся к гостайне.