Поиск
"За $2 млн даже спасибо не сказал". Перлы гособвинения на процессе над Улюкаевым
13.04.2018
Заседание, для которого, по словам работников суда, был выбран "один из самых больших залов Москвы", вели судьи Ольга Неделина, Светлана Федорова и Юсуп Заурбеков. Улюкаева спросили, есть ли у него ходатайства. Экс-министр неожиданно заявил, что хочет видеть в качестве общественного защитника свою молодую супругу Юлию Хряпину.
Прокурор Борис Непорожный немедленно попросил отклонить это ходатайство, поскольку "юридического образования у жены нет, а интересы подсудимого уже представляют четыре профессиональных защитника".
– С трудом представляю, как человек без соответствующего образования сможет здесь выступать! – заметил Непорожный.
Суд, посовещавшись на месте, согласился с его позицией.
Адвокат Лариса Каштанова попросила приобщить к делу справку о нынешнем "удовлетворительном" состоянии здоровья бывшего чиновника, а также документы об инвалидности его престарелых родителей. Это ходатайство было удовлетворено.
Судья Федорова очень быстро и практически неразборчиво зачитала фабулу дела и приговор Замоскворецкого суда, а также доложила суть апелляционной жалобы защиты Улюкаева. Тот поддержал данный документ в полном объеме.
Следующая реплика прокурора Непорожного заставила весь зал загудеть, словно растревоженный улей, приставы тщетно пытались призвать СМИ к тишине.
– Прошу допросить свидетеля Сечина! Явка обеспечена, – коротко бросил гособвинитель.
Затем он попросил провести заседание в закрытом режиме. По словам прокурора, должны быть оглашены обстоятельства приобретения акций «Башнефти» – в связи с чем необходимо коснуться того, что составляет коммерческую тайну компании «Роснефть», в том числе конфиденциальных условий договора о купле-продаже акций и ряда государственных документов с грифом "секретно".
Улюкаев достаточно громко заметил: оснований для "закрытия" заседания нет никаких. Ему вторила адвокат Каштанова, утверждавшая, что данная информация была оглашена в прениях в Замоскворецком суде и она же положена в основу приговора.
– Нет там секретов! – настаивала защитник.
Как заявила адвокат Виктория Бурковская, "просто взять и объявить, что в допросе будет содержаться коммерческая тайна, явно недостаточно".
– Назвать некий документ коммерческой тайной нам не позволяет закон, существует четкая инструкция, – эмоционально говорила Бурковская. – И положения договора о конфиденциальности не означают то же самое, что положения о коммерческой тайне.
Еще более красноречиво выступил адвокат Тимофей Гриднев.
– Уважаемый суд, я потрясен! Потрясен! – почти выкрикнул он. – По этому же делу мы допрашивали чиновников ранга министра, замминистра – и речь не шла о тайне. И тут приходит… ну… представитель коммерческой структуры – а мы должны допрашивать его отдельно, как будто это принесет вред!
По словам Гриднева, "около шести месяцев в суде первой инстанции скрупулезно изучали каждый правительственный и коммерческий документ". И приговор "полностью раскрывает все нюансы сделки между «Роснефтью» и «Башнефтью».
– Процесс приватизации – это публичный процесс, об этом не раз говорил сам президент России, – доказывал Гриднев.
Более того, аудиозапись разговора Улюкаева и Сечина давно "стала достоянием всей Российской Федерации", напомнил защитник.
Суд, однако, удовлетворил ходатайство стороны обвинения. Прессу удалили из зала – и дальше разыгрался настоящий детектив. Судебные приставы энергично двинулись к служебному лифту и встали перед ним полукольцом – но это оказалось "отвлекающим маневром". "Сечин! Сечин!" – кричали журналисты, пытаясь прорваться поближе, но топ-менеджера "Роснефти", по некоторым данным, в апелляционный корпус провели по надземному переходу из основного здания, а в зал запустили через отдельный "прокурорский" вход. Точно так же он и исчез, а представители СМИ периодически метались за группой приставов, которые с важным видом, общаясь по рациям, переходили от одного места к другому. "Человек-невидимка!" – разочаровано протянул кто-то из репортеров, и с ним, судя по дружному смеху, согласились все.
Когда прессу вторично запустили в зал, судебное следствие фактически было закончено. Суд перешел к прениям. Адвокаты Лариса Каштанова и Дареджан Квеидзе попросили "не меньше часа" на подготовку, так как позиция защиты ранее была построена "на тех материалах, которые были получены в отсутствие Сечина". Суд возразил: "предполагается, что защита ознакомилась с показаниями Сечина из материалов дела".
– Категорически возражаем, сторона защиты намеренно затягивает процесс! –заявил прокурор Непорожный. – Пятнадцати – двадцати минут будет достаточно.
Но в итоге суд объявил почти двухчасовой перерыв с учетом "обеденного" времени.
После тайм-аута судьи решили возобновить судебное следствие по просьбе адвокатов.
Защитник Бурковская решила уточнить у Улюкаева, что же именно произошло вокруг того самого бильярдного стола в элитном отеле в Гоа, где проходил саммит БРИКС.
– Да, участники делегации находились в холле гостиницы, играли в бильярд, – сообщил экс-министр. – Я пришел, мы обменялись парой фраз, потом вернулся на свое место, передал коллегам бумаги… Затем президентский протокол нас пригласил на встречу. Хочу заметить, что члены правительства и представители бизнеса следуют туда, как правило, раздельно.
Как рассказал Улюкаев, они поднимались в "насыщенной толпе" по лестнице, и во время перехода он видел Сечина "секунд 30, не больше" (сам же Сечин, как выяснилось, на закрытом допросе утверждал, что они поднимались по лестнице "минут 10" и именно в движении совершалось вымогательство).
– Я с ним не соприкасался физически, – утверждал бывший чиновник. – И ни о чем не говорил. Ну представьте себе: в плотной идущей толпе кто-то у кого-то вымогает взятку!
Начались прения. Первым к трибуне вышел адвокат Гриднев, который не менее получаса жестко критиковал приговор Замоскворецкого суда.
Он, в частности, подчеркнул, что в суде первой инстанции "защита заявляла: обвинение совершенно не подпадает под состав статьи 290 УК".
– В приговоре указано: «Улюкаев потребовал у Сечина взятку за подготовку документов, способствующих приватизации ПАО "Башнефть". Не совсем понятно, что такое «способствующих»!
Как рассказал Гриднев, единственное министерство, которое "внимательно изучило данный вопрос", было Минэкономразвития. Улюкаев тогда указал, что никаких законодательных ограничений не имеется. Он был единственным министром, который "беспристрастно отнесся к участию «Роснефти»", никогда не давая ни положительных, ни отрицательных заключений.
– Сегодня произошло удивительное событие! – вновь патетически воскликнул Гриднев. – Когда Сечин пришел сюда и признал, что Улюкаев не мог ни при каких обстоятельствах влиять на приватизацию ПАО «Башнефть». Единственным органом, который мог тогда принимать решения, было правительство. Свидетель обвинения по факту встал на сторону защиты!
Что касается предполагаемых требований Улюкаева о передаче взятки, то, по словам защитника, в статье 290 УК РФ "есть две составных части преступления – о получении взятки и совершении определенных действий в интересах взяткодателя".
– Между ними есть такая "смычка", – рассуждал Гриднев, – одной части без другой быть не может, если нет требования. Отсутствие же доказательства такого требования приводит к тому, что приговор становится необоснованным и ничтожным. И суд фактически признавался в том, что установить время и место требования он не смог. Но несмотря на это, он вынес приговор… Сегодня же свидетель Сечин заявил, что Улюкаев потребовал взятку в момент, когда они шли по лестнице в другой зал на второй этаж, причем шли они десять минут… это можно этажа до восьмого так дойти! И если еще до сегодняшнего дня у суда первой инстанции была какая-то очень слабенькая совокупность доказательств – слабенькая, но была, – то после сегодняшних показаний вы полностью лишены этой совокупности!
Необходимо действовать по принципу презумпции невиновности, заметил адвокат. "Есть два показания: Сечина и Улюкаева в толпе людей. И больше ничего", – подчеркнул Гриднев.
Далее он напомнил о показаниях Вадима Деревягина (охранника Сечина), который заявлял, что видел, как Сечин играл на бильярде, но ни у него, ни у Улюкаева "каких-либо жестов не было", хотя он "всегда держит руководителя в поле зрения". И кроме как за бильярдным столом они на саммите больше нигде не встречались.
– Оснований не доверять охраннику нет! – сказал Гриднев. – Коль скоро Сечин отправился вверх по лестнице, то Деревякин должен был идти максимум в шаге от него. И если бы он что-то слышал, он бы, конечно, подтвердил это.
По словам защитника, показания Сечина в суде «не только не внесли ясность в дело, они породили такое количество сомнений, что вывод суда о том, что Улюкаев требовал деньги в виде взятки за документы о приватизации "Башнефти", не находит своего подтверждения».
Под конец Гриднев перешел к событиям последнего дня, когда Улюкаев находился на свободе.
– Как указывается в приговоре суда, 14 ноября 2016 года Улюкаев, находясь в служебном кабинете, подтвердил свои ранее высказанные намерения на личное получение взятки, для чего согласился приехать в офис ПАО «Роснефть», – сообщил он. – Тут ключевое слово – подтвердил. Если уважаемый суд считает, что так оно и есть, то должны быть однозначные вербальные фразы, подтверждающие требование. Но для чего вообще согласился Улюкаев приехать в офис «Роснефти»?
Если имевшееся письмо о цене акций "вызывает жгучее желание дать денег", это не повод обвинять министра "в желании взять денег", иронизировал адвокат. А совокупность доводов говорит о том, что "Улюкаев не только не требовал взятки, но и не пытался ее получить". Сечин, по сути, с некими целями "заманил" экс-министра в свой офис, отметил защитник.
– Все действия, которые были совершены в отношении Улюкаева, были направлены на то, чтобы ему сумку передать и привлечь к ответственности. Давать оценку этим деяниям – роль не моя, но именно так должен звучать вывод, и приговор должен быть отменен, потому что суд положил в основу доказательства, которые не свидетельствуют о его вине! – твердо заявил Гриднев.
Его коллега Каштанова посетовала: допрос Сечина не только не устранил противоречия, но и "внес еще большую сумятицу". Она приводила доводы, свидетельствующие о незаконности оперативного эксперимента, а также о нарушениях, имевших место при составлении протокола осмотра места происшествия. Так, проводивший его сотрудник управления «К» ФСБ некто Калугин "не имел для этого необходимых полномочий". Он же и задерживал Улюкаева, также не обладая соответствующими полномочиями, считает сторона защиты.
К тому же суд не установил данные таинственного «инвестора», который предоставил 2 млн долларов наличными для оперативного эксперимента.
– Доказательств, что эти средства хотя бы временно принадлежали Феоктистову (начальнику службы безопасности "Роснефти" – прим. ред.), не представлено, – заметила Каштанова. – Данные деньги полностью исключают возможность признать оперативно-разыскные мероприятия объективным доказательством. Прошу суд отменить приговор или же назначить моему подзащитному условное наказание.
В своем выступлении Виктория Бурковская пропела дифирамбы УК РФ и "ушла" в теорию уголовного права.
– Российский Уголовный кодекс 1996 года – результат работы блестящей группы юристов, криминалистов – содержит лучшую в мировой практике концепцию вины, – заявила она. – Лицо подлежит уголовной ответственности исключительно за те деяния, по которым установлена его вина. А что такое вина? Это психологическое отношение лица к содеянному, это не предмет объективного мира. Как понять, что лицо применительно к взятке точно осознавало, что получает денежные средства и желает их получить? Для этого и был придуман оперативный эксперимент.
По словам Бурковской, по ходу такого эксперимента "спецсоставом помечается не все, к чему лицо может прикоснуться, а исключительно сами денежные средства".
– Если бы были помечены только деньги, если бы сумка была раскрыта и мой подзащитный прикоснулся бы к деньгам, тогда мы могли бы только просить суд о снисхождении… Но оперативники подтверждают, что раствором было покрыто все – сумка, ключ, ручка и зачем-то сами деньги. На видеозаписи видно, что Алексей Валентинович не имел возможности и не пытался открыть сумку, прикоснуться к деньгам.
Адвокат под общий смех заметила: она подозревает, "что половина «Роснефти» в тот день светилась этим раствором". А затем основательно покритиковала процедуру интерпретации фоноскопической экспертизы, которую почему-то доверили психологам, а не непосредственно экспертам-фоноскопистам.
Адвокат Дареджан Квеидзе выступила коротко, поддержав основные доводы коллег и заметив, что "выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельствам дела".
Слово получил сам Улюкаев. Он стал зачитывать выдержки из приговора и тут же опровергать их. Например, на цитату "деньги не вручались ему скрытно" бывший чиновник отреагировал так: "Ровно наоборот, именно скрытно, в закрытой сумке, именно в тайне!"
– «Вина Улюкаева подтверждается показаниями свидетелей», – читал экс-министр. – Никто из свидетелей не подтверждал, большинство говорило о рабочих моментах, а по меньшей мере четыре свидетеля прямо опровергали обвинение!
Как резюмировал Улюкаев, "приговор полностью разошелся с теми фактами, которые были установлены в ходе судебного следствия", и он попросил отменить его.
Прокурор Непорожный начал выступление в прениях с ярких речевых фигур.
– Если все время повторять «мне жарко, мне жарко, мне жарко», то, возможно, через какое-то время и правда станет чуть теплее. Но не по данному уголовному делу, – отметил гособвинитель. – Обращаю ваше внимание, уважаемый суд, что после двухчасового перерыва была придумана и высказана Улюкаевым версия, что разговора на саммите в Гоа при тех обстоятельствах, о которых пояснил Игорь Иванович, на самом деле не было. Вместе они не находились и никуда не направлялись… Но для чего Игорю Ивановичу необходимо было рассказывать, что это произошло именно в этот период, если на самом деле все происходило по-другому? Почему нельзя было сказать, что разговор происходил у бильярдного стола? Никаких причин нет. Свидетель рассказал все именно так, как происходило на самом деле!
Улюкаев же, по словам Непорожного, в момент допроса ключевого свидетеля "не показал никакого удивления, не задавал вопросов – выслушал, а через два часа представил свою версию".
– Защита остановилась на том, что в приговоре не указано, за какие действия Улюкаев требовал деньги. В приговоре аж девять страниц посвящено тем действиям, которые он выполнил и только потом предъявил требования! – наступал прокурор.
Говоря о том, почему бывший министр поехал в "Роснефть", Непорожный был откровенен: "Улюкаев просто поехал за своими денежками, отложил срочные дела, поскольку корысть взяла свое!"
– Видеозапись-то мы смотрели, – напомнил гособвинитель. – Улюкаев без единого слова, даже без какого-то слова благодарности, без элементарного «спасибо» подхватывает эту сумку и двадцать килограммов американских долларов несет к себе в машину. Почему не звучат слова благодарности Игорю Ивановичу, не понимаю. Неужели чиновник такого ранга не знает элементарных правил этикета, приличия?..
Как уточнил Непорожный, слова благодарности были бы весьма уместны, если бы Улюкаев понимал, что принимает именно подарок в виде того же вина. А так ни о каком невинном даре и речи быть не может.
Прокурор попросил оставить приговор без изменений. То же сделал и его коллега Павел Филипчук, подчеркнувший: все доказательства были добыты в строгом соответствии с законом, вина Улюкаева доказана, но «защита отчего-то продолжает упорствовать, хотя ее позиция не выдерживает критики».
Последнее слово предоставили поникшему, но старавшемуся держаться с достоинством Улюкаеву.
– Заявляю, что я полностью невиновен, – сказал он. – Я не совершал преступлений, в которых меня обвиняют. Об этом свидетельствует весь комплекс судебный заседаний в суде первой инстанции, в ходе которых не было предъявлено ни одного доказательства, свидетельства, показания, документа, вещественного доказательства, подтверждающего факт требования и получения мной взятки. Однако было немало доказательств моей невиновности, опровергающих обвинения.
По словам экс-чиновника, весь приговор "построен на единственном косвенном производном свидетельстве, сфабрикованном по известному принципу ОБС – «одна баба сказала».
– В данном случае трансформация: ОМС – «один мужик сказал», – с грустной улыбкой пошутил Улюкаев. – Один мужик сказал, что слышал, как другой мужик ему сказал, как третий мужик требовал у него деньги…
Вынесенный приговор – не что иное, как «торжество новоявленного принципа презумпции виновности», когда «сомнения всегда трактуются в пользу обвинения».
– Я заранее был объявлен виновным. И виноват уж тем, что хочется мне выжить, – перефразировал осужденный басню Крылова.
Затем он коснулся еще одного зарубежного произведения, ставшего классикой.
– Недавно, выступая с высокой трибуны ООН, представитель России Небензя, критикуя безосновательные обвинения Великобритании против России по делу Скрипаля, очень убедительно сослался на слова из книги Кэрролла «Алиса в Зазеркалье»: «Пусть выносят приговор. А виновен или нет – потом разберемся», – сказал Улюкаев. – Вот именно эта логика – персонажа книги, реального британского премьера и, наконец, судьи Замоскворецкого районного суда – в том и состоит: пусть выносят приговор, а виновен или нет, потом разберемся.
Бывший член кабмина закончил тем, что назвал приговор «дискредитирующим судебную систему».
– Прошу вас вынести справедливое решение! – резюмировал он.
После 40-минутного совещания судья Неделина огласила вводную и резолютивную части решения коллегии, приговор Замоскворецкого суда был частично изменен. Суд определил исключить из него указание на лишение 62-летнего осужденного права занимать должности, связанные с выполнением организационно-распорядительных и административно-хозяйственных функций в госорганах, органах местного самоуправления, государственных, муниципальных учреждениях и госкорпорациях сроком на 8 лет. При этом в части назначения дополнительного наказания в виде лишения права занимать должности, связанные с осуществлением функций представителя власти, сроком на те же 8 лет, приговор оставлен без изменения.
Улюкаев, казалось, держал удар мужественно: ровным голосом он сообщил, что решение суда ему понятно. Затем его наручниками пристегнул к себе атлетического вида конвойный – и экс-министра увели.
Адвокат Квеидзе у дверей зала суда сообщила прессе, что приговор будет обжалован – в кассацию Мосгорсуда, а затем, при необходимости, в Верховный суд РФ.
