Свидетель по делу о коррупции в руководстве СКР отказался от показаний, данных ФСБ

Заседание открылось допросом бывшего первого замруководителя Главного управления межведомственного взаимодействия и собственной безопасности (ГУМВиСБ; этим главком руководил Максименко) Следственного комитета 60-летнего Николая Волкова. В начале 2000-х он занимал должность начальника 8-го отдела УБОП ГУВД Санкт-Петербурга по борьбе с терроризмом, экстремизмом и этническими группировками, а Максименко служил под его началом оперуполномоченным. "Кто-то из наших привел его как кандидата, мы пообщались, он во всех отношениях меня устроил. Больших реализаций у Максименко тогда не было, работал как все, добросовестно относился к служебным обязанностям", –  вспоминал Волков.

В середине 2000-х пути сослуживцев разошлись. Волков делал карьеру по линии МВД, а его бывший подчиненный – в следственных органах. По словам свидетеля, в этот период они общались "эпизодически". В 2014–2015 годах Максименко сам позвонил и предложил перейти первым замом в только что созданное ГУМВиСБ. На тот момент Волков в звании полковника полиции возглавлял УЭБиПК в Санкт-Петербурге, но от заманчивого предложения отказываться не стал. В июле 2015 года он официально уволился со службы, переехал в Москву. У Волкова в новом главке были самые широкие полномочия, кроме права подписи документов на имя Александра Бастрыкина.

Волков охарактеризовал свои отношения с Максименко на тот период как дружеские: "Вместе бегали по утрам, спортом занимались". Встречались коллеги и в неформальной обстановке вне службы, в том числе парились в бане в загородном доме, который Максименко намеревался выкупить вместе с участком земли у питерского предпринимателя Вадима Воскресенского. По просьбе представителей гособвинения свидетель прокомментировал интерьеры и оснащенность двухэтажного особняка: "Хороший дом, но на наши деньги построить нельзя". При этом уровень материальной обеспеченности руководства главка Волков оценил как достойный: "Зарплаты были неплохие, на жизнь хватало".

Расследованием уголовного дела о перестрелке на Рочдельской улице Волков не интересовался, слышал лишь "краем уха". В частности, в феврале 2016 года Максименко и Волков ездили в ФСБ – награждать коллег из спецслужбы, в том числе сотрудников Управления "М" (курирует судебно-правовую систему), ведомственными медалями. Там "затрагивали тему по Шакро", – заявил Волков, но деталей вспомнить не смог.

В 2015 году Волков выезжал с начальником УСБ СКР Александром Ламоновым в Санкт-Петербург для проверки оперативных материалов по краже швейцарских часов у предпринимателя Бадри Шенгелии сотрудниками питерского угрозыска в декабре 2014 года (по версии следствия, Шенгелия заплатил Максименко $50 000 за возбуждение уголовного дела). По словам Волкова, ему продемонстрировали аудиозапись прослушки с косвенными доказательствами, что к краже причастен начальник отдела УУР ГУ МВД по Санкт-Петербургу и Ленобласти полковник Роман Полозаев. "Там какая-то его фраза была, что типа вот Шенгелия будет знать… Не помню сейчас", – признался Волков. О результатах выездной проверки он доложил Максименко. Судьбой уголовного дела не интересовался, но слышал, что в его возбуждении было отказано.

– А что вы можете сказать о Ламонове? – поинтересовался прокурор Борис Локтионов.

– Как о человеке или о работнике? – переспросил Волков, глубоко вздохнул и задумался.

– Ну, в двух словах, – приободрил свидетеля судья Олег Музыченко, когда пауза стала ощутимой.

– Как вам сказать… Больше может работать по мелкому, чем по крупному…

– Вы о хищениях что ли? – среагировал прокурор Локтионов под громкий смех в зале.

– По работе. Глобально мыслить он был не способен, – ответил с серьезным выражением лица Волков, оговорившись, что это его субъективное мнение. Взаимоотношения Ламонова с Максименко он охарактеризовал как служебные.

– Николай Вениаминович, вы не припомните, у нас были разговоры, что готовится провокация в отношении меня, в том числе с участием некого Шенгелии? – под занавес допроса спросил Максименко у своего бывшего первого зама.

– Не помню, не помню…

О какой провокации идет речь, стало понятно из показаний второго свидетеля гособвинения – бывшего старшего оперуполномоченного по особо важным делам отдела «Запад» ГУСБ МВД подполковника полиции 41-летнего Виталия Федосова.

Выступая в суде, он заявил, что Шенгелию знает с 2007 года, с тех времен, когда работал в группе по расследованию преступлений участников Тамбовского ОПС. В 2015 году Федосов проводил оперативную проверку сотрудников питерского главка МВД, попавших под подозрение в связи с кражей часов у Шенгелии. Информация по "изъятию" подтвердилась в ходе прослушки телефона начальника отдела УУР Полозаева. В общении с коллегой тот прямо заявил, что часы Шенгелии не вернут "в качестве санкций". "Из контекста было понятно, что они похищены", – объяснил Федосов. Он добавил, что подчиненные Полозаева были осведомлены через Интерпол, что ранее этот хронометр был украден в Европе, предположительно в Венгрии, но никаких действий по возврату настоящему хозяину не предприняли.

После этого Федосов направил материалы оперативной проверки в ГСУ СКР по Санкт-Петербургу, где дважды вынесли отказ в возбуждении уголовного дела.

– Насколько мне известно, состоялась встреча Максименко с одним из руководителей ГУСБ и было принято решение о передаче материала в центральный аппарат СКР, – рассказал Федосов.

Уголовное дело по факту превышения должностных полномочий сотрудниками питерского главка полиции было возбуждено осенью 2015 года. В дальнейшем постановление отменила Генпрокуратура, а материалы возвратили в Следственный комитет. При этом Полозаев пожаловался на Федосова в ГУСБ, обвинив в корыстной заинтересованности. Подполковник успешно прошел проверку на полиграфе: у руководства претензий не было.

– Шенгелия сам писал заявление о привлечении к уголовной ответственности работников правоохранительных органов, которые у него изъяли часы? – спросил прокурор Борис Локтионов.

– Текст заявления мне не знаком, – ответил Федосов.

– Получили ли вы от Максименко какие-либо инструкции в отношении Полозаева?

– Нет, – ответил Федосов, добавив, что с подсудимым он близко познакомился только в 2015 году в рамках дела о краже часов, и они провели четыре встречи. Ранее Федосов видел Максименко в 2007 году, когда тот курировал расследование преступлений Тамбовского ОПС от Следственного комитета.

После этого представитель гособвинения "в связи с существенными противоречиями" огласил протоколы допросов Федосова, из которых следовало, что материалы по краже часов были полностью сфальсифицированы свидетелем по требованию Максименко "для привлечения к ответственности сотрудников СКР по Санкт-Петербургу", которые тесно взаимодействовали с причастными к краже сотрудниками угрозыска. (Допрошенный накануне в суде Шенгелия также заявлял, что Максименко дал ему указания подать липовое заявление о краже часов, чтобы скомпрометировать руководителя ГСУ СКР по Санкт-Петербургу генерал-лейтенанта Александра Клауса, которого безуспешно пытался сместить в течение длительного времени.)

– Виталий Геннадьевич, вы подтверждаете оглашенные показания из протокола? – поинтересовался прокурор Игорь Потапов.

– Конечно, нет, – вздохнул Федосов, чем изрядно удивил представителей гособвинения.

Выяснилось, что на момент допроса следователем ФСБ в марте 2017 года Федосов находился под стражей в СИЗО по подозрению в мошенничестве.

– Свидетель, все ли в протоколах допроса было записано с ваших слов? – подключился адвокат Александр Вершинин.

– Пятьдесят первая, – коротко ответил Федосов, очевидно, имея в виду 51-ю статью Конституции, разрешающую не свидетельствовать против самого себя.

– Скажите, пожалуйста, а ваше уголовное преследование сейчас продолжается? – спросил адвокат Андрей Гривцов.

– Я осужден, – ответил Федосов, уточнив, что приговор вступил в законную силу.

– А вам в обмен на эти показания кто-то обещал освобождение из-под стражи?

– Пятьдесят первая…

После этого судья в полной тишине объявил перерыв. Следующее судебное заседание по делу Михаила Максименко назначено на 26 февраля.