Государство хочет жестче карать за банкротство

Тема банкротства вчера на Петербургском международном юридическом форуме была обозначена словами о должнике: «спасти нельзя ликвидировать». «Как романтик, я поставил бы запятую после «спасти», как практикующий депутат — после «нельзя»», — начал свою речь ведущий Сергей Гаврилов, председатель комитета Госдумы по вопросам собственности. Но тем не менее, по его словам, регулирование развивается. В качестве успехов Гаврилов обозначил формирование института банкротства физлиц, развитие института реабилитации и повышение ответственности арбитражных управляющих. «Клянусь, что в эту сессию примем законы об эффективности финансового оздоровления в сферах банковского, страхового сектора и строительства жилья», — заявил он.

Алексей Юхнин, директор центра проблем банкротства информационной группы «Интерфакс», оправдывал тезис, что сейчас в России у банкротства «сугубо ликвидационная направленность». Он привел статистические данные, по которым в 2015 году о банкротстве было подано 41 040 заявлений, но ни по одному не произошло погашения задолженности, и лишь у 14 произошла реабилитация. Приблизительно схожие данные, говорил он, и по предыдущим годам.

Тем не менее, по мнению Юхнина, Россия ведет эффективную политику в сфере банкротства. Это подтверждается тем, что расходы на управляющих в течение последних лет составили 1,82 млрд рублей, а погасить удалось 27,42 млрд рублей требований. Это очень хорошие показатели, считает Юхнин.

Заманивать в банкротство или нет?

Участники обсуждения несколько раз обращались к проблеме банкротов с нулевыми активами. По словам Юхнина, приблизительно две трети от общего числа должников в делах 2015 года — как раз такие. Член рабочей группы Минэкономразвития по разработке поправок в закон о банкротстве,
доцент кафедры предпринимательского и корпоративного права МГЮА и судья ВАС в отставке Рустем Мифтахутдинов, которого Гаврилов назвал «практикующим романтиком», говорил, что главная идея обсуждающегося законопроекта — «создать совершенно другое банкротство». По словам Мифтахутдинова, ключевая задача — сделать так, «чтобы тех, у кого нет активов, стало меньше».

Еще одна задача, по словам судьи в отставке, сделать так, «чтобы должник был заинтересован обращаться с заявлением о банкротстве на ранней стадии». Сейчас этого никто не делает, говорил Мифтахутдинов, поскольку «должник полностью оказывается во власти кредиторов». И санкциями эту проблему не исправить. «За необращение в суд можно сколько угодно устанавливать ответственность, — продолжал судья в отставке. — Должник будет делать все, чтобы увести свои активы, зная, что может все потерять».

Начальник управления обеспечения процедур банкротства ФНС Константин Чекмышов не соглашался, что «пряник» заманивания должника в суд как можно раньше поможет усилить элемент оздоровления в процедуре банкротства. А Юхнин говорил, что «надо на практике нащупать» уровень стоимости активов, который дает право на реабилитацию. В качестве возможной планки он назвал 5 млн рублей.

Мечта об ужесточении наказаний

Зампреда Центробанка Михаила Сухова Гаврилов пригласил выступить потому, что ЦБ «успешно повысил эффективность банковского сектора, применял процедуры оздоровления». Сухов сказал, что за последние годы Центробанк отозвал 250 лицензий — «банковский сектор очищается, несмотря на падение ВВП, экономики, банковский сектор работает, доверие к нему растет, вклады растут». Но у тех банков, которые лишились лицензии, дыра в активах превысила триллион рублей, и поэтому законодателю в скором будущем потребуется усилить ответственность недобросовестных владельцев бизнеса.

«Надо посмотреть на соразмерность мер ответственности, по наиболее тяжким составам уравнять наказания с составами коррупционных преступлений, усилить гражданскую ответственность», — говорил Сухов. Он считает, что когда «воровство отдельных лиц» становится причиной банкротства, надо «подобное лечить подобным». По его словам, по инициативе ЦБ заведено около 75 уголовных дел на собственников и топ-менеджеров кредитных организаций.

С Суховым был согласен и Чекмышов из ФНС. По его словам, ответственность для недобросовестных должников необходимо усиливать. Сейчас банкротство — «жемчужина» для них и одна из схем уклонения от налогообложения, говорил он, а существующая уголовная ответственность не работает. «Один год по некоторым составам — может ли это остановить тех, кто миллионы и миллиарды получает от банкротства? — задавался он вопросом, подразумевающим отрицательный ответ и предлагал свой рецепт, — надо двигать имущественную ответственность».

Тем не менее Гаврилов постарался закончить дискуссию на благожелательной ноте. «Сфера банкротства не просто интересная — в перспективе она еще и очень светлая и добродушная», — сказал он.