Пыльный метод. Как устраняют неугодных журналистов

Задержание корреспондента «Медузы» Ивана Голунова и обвинение его в торговле наркотиками выглядит настолько абсурдным и неправдоподобным, что просто не укладывается в голове. «Могли бы и что-нибудь реалистичнее придумать», – первая мысль после новости о четырех килограммах наркотиков, якобы обнаруженных в квартире журналиста. Вторая мысль – что это подстава, целью которой было убрать журналиста из информационного поля. Не дай бог он опубликует еще что-нибудь, что не следует никому знать о работе столичных чиновников или силовиков. А ведь именно этим и известен Иван. В «Ведомостях», Forbes и «Медузе» он прославился своими скандальными расследованиями, последние как раз были связаны с деятельностью вице-мэра Москвы Петра Бирюкова. В частности, он выяснил, что компании родственников Петра Бирюкова регулярно получают контракты от правительства столицы.

Но наркотики – слишком грязно и жестко. Отдел политики в «Коммерсанте», например, ушел после обвинения в «джинсе», то есть заказных материалах. Меня задержали в марте 2017 года по обвинению в вымогательстве. Якобы я, работая тогда заместителем главного редактора журнала «Компания», вместе с директором издательского дома требовал у группы «Сумма» деньги, чтобы об их владельцах, братьях Магомедовых, «плохо» не писали. Но почему, что такое хорошо и что такое плохо, должны решать не читатели, а такие, как Магомедовы? Работа журналиста заключается в раскрытии информации и фактов, пусть и нелицеприятных для кого-то. И похоже, что с журналистами начинают бороться в том числе и через возбуждение уголовных дел.

Группа «Сумма» своего добилась: журнал «Компания» закрылся через неделю после моего задержания. Следствие шло почти два года: 11 месяцев моего домашнего ареста плюс 10 месяцев подписки о невыезде. В конце декабря прошлого года дело закрыли по причине отсутствия состава преступления.

Ирония судьбы, но еще когда я находился под следствием, меня вызывали в Следственный департамент МВД для дачи свидетельских показаний по делу братьев Магомедовых. Ведь по многим фактам, о которых я писал в журнале и которые так тогда не нравились «Сумме», впоследствии начали работать следователи.

Как велось следствие – отдельная история. Многочисленные процессуальные нарушения, начиная с того, что на обыск по месту моей прописки не было решения суда. Что искали? Документы, файлы, бумаги, которые могли скомпрометировать «Сумму». А в действительности – те самые наброски статей, которые так не нравились Магомедовым.

Единственным «доказательством» моей вины были записи телефонных разговоров с представителями компании, в которых якобы я вымогал деньги. Лингвистическое исследование, сделанное моим адвокатом в РФСЦЭ при Минюсте, показало обратное, в отличие от экспертизы, которую заказал следователь в коммерческой структуре. Впрочем, проводилась она с множеством нарушений. Начиная с того, что экспертизу делал преподаватель кафедры огневой подготовки Московского университета МВД, у которого допуска к лингвистике не было. Повторная экспертиза, проведенная следователем после требования прокуратуры в РФСЦЭ при Минюсте, подтвердила мою невиновность, после чего дело было закрыто. Более того, экспертиза в Минюсте показала, что требований о передаче денег не было, а были признаки провокации журналиста со стороны представителей группы «Сумма». Уволили того эксперта или нет? УСБ МВД провело проверку по этому факту, но ему в итоге объявили просто выговор.

Нам неизвестны все подробности дела Ивана Голунова, но часто по наркотикам допускаются процессуальные ошибки. «Обычно участвующие в мероприятии закупщик и понятые – это наркоманы. Понятые могут прийти под конец мероприятия и фактически участия в изъятии не принимать. А если это были закупки, то понятые точно не участвовали, а подписали по факту, – рассказывает пожелавший остаться неизвестным эксперт из прокуратуры. – Ни закупщик, ни понятые реально сами не могут дать показания, необходимые для допроса. Обычно эти показания за них составляют полицейские, а понятые и закупщик просто подписывают. Кроме того, при определении веса вменяется весь объем изъятого. То есть если взять 100 грамм муки и примешать в нее 5 грамм кокаина, то вменять будут 105 грамм вещества, содержащего кокаин».

Процессуальных нарушений в деле Голунова также уже множество. К нему около 12 часов с момента задержания отказывались доставить адвоката. Да и во время обыска на квартире у полицейских было время, чтобы впоследствии найти наркотики. Один из сотрудников Следственного комитета, занимающийся расследованием должностных преступлений, говорит, что сейчас в первую очередь следует проверить самих оперативников. «Проверить, как хранятся изъятые в качестве вещественных доказательств наркотики по всему округу. Именно их часто используют оперативники при подбрасывании. Следует провести осмотр кабинетов оперативников на предмет нахождения в них неучтенных наркотиков… их переписку в компьютере. Также имеет смысл изучить дело оперативного учета, именно с него начинается любая оперативная разработка. Настоять на встрече с источником информации. Кроме того, необходимо провести опросы оперативников и понятых на предмет их независимости», – полагает эксперт.

Говоря об истории с Иваном Голуновым, нельзя не вспомнить громкое уголовное дело в отношении бывших сотрудников МУРа и ГУУР МВД Дмитрия Алферова, Станислава Максимова и Сергея Абросенко. Два года назад суд признал их виновными во взятке в особо крупном размере. Потерпевшему они подбросили в качестве улики дорогие часы, а впоследствии за прекращение дела потребовали $500 000. Как писали СМИ, Сергей Абросенко среди столичных оперативников имел определенную репутацию: у многих задержанных им «воров в законе» он находил наркотики или патроны. К слову, Станислав Максимов до перехода в МУР возглавлял 7-ю оперативно-розыскную часть УВД ЗАО, а Иван Берестень, задержавший Ивана Голунова, долгое время работает в УВД ЗАО, специализируется по наркотикам, а ранее работал в 6-й оперативно-розыскной части УВД ЗАО по наркотикам.

Обнадеживает, что суд частично встал на сторону Ивана Голунова и избрал меру пресечения в виде домашнего ареста, а не заключения под стражу в СИЗО. И то, что в его защиту выступили все крупнейшие деловые издания страны – «Ведомости», «Коммерсантъ» и РБК, и не только они, – поможет провести расследование максимально прозрачно и не допустить правового беспредела в отношении журналиста.