В суде со шпаргалкой. Нестыковки в показаниях ключевого свидетеля на процессе мэра Томска

В Советском районном суде Томска, где продолжается процесс по делу мэра города Ивана Кляйна, допросили его бывшего заместителя — экс-начальника департамента архитектуры и градостроительства администрации города Томска Анну Подгорную^[1]. Защита мэра считает Подгорную главным свидетелем обвинения. Именно на ее показаниях построены два из трех эпизодов обвинения. 

Подгорная работала в органах муниципальной власти с 1994 года, пока ее карьеру не оборвало уголовное дело по факту злоупотребления должностными полномочиями. Пользуясь служебным положением, Подгорная провела газопровод к коттеджу своей матери в поселке Радиоцентр на землях особо охраняемой природной территории областного значения. За что и получила условный срок в 1,7 года.

Ровно через два года после приговора Подгорная снова оказалась в Советском суде, но теперь уже в качестве свидетеля по уголовному делу своего бывшего руководителя. Допрос экс-чиновницы занял два дня и длился в общей сложности более девяти часов. 

О событиях, заинтересовавших гособвинение и защиту, Подгорная вспоминала то ли нехотя, то ли с трудом и часто давала уклончивые ответы, пользуясь шпаргалкой, чтобы не запутаться. Показания Подгорной почти слово в слово повторяют тезисы обвинительного заключения. Однако ответы и пояснения свидетеля были столь противоречивы, что это стало понятно в первый же день допроса, который, кстати, состоялся неожиданно. Суд должен был вести допрос бывшего главы департамента правового обеспечения мэрии Алексея Костецкого и представителя департамента по управлению госсобственностью областной администрации, но пригласили Подгорную.

Совет да любовь

Напомним, обвинение утверждает, что мэр Томска Иван Кляйн, действуя в интересах ОАО «Томское пиво», якобы дал незаконное указание начальнику департамента архитектуры и градостроительства Анне Подгорной (Касперович) подготовить постановление об отказе в удовлетворении заявления предпринимателя Аминова об изменении территориальной зоны земельного участка в микрорайоне Мокрушинский для осуществления там жилищного строительства и внести в геоинформационную систему «ГеоКад» недостоверные сведения о наличии на этом участке 300-метровой санитарно-защитной зоны (СЗЗ) ОАО «Томское пиво». 

В ходе допроса выяснилось, что ни по хронологии, ни по существу событий версия Подгорной не выдерживает никакой критики. 

29 июня 2016 года Аминов подал в администрацию Томска заявление об изменении территориальной зоны земельного участка на ул. Мокрушина, 11/1 с зоны П-4 (промышленно-производственная) на ОЖ (общественно-жилая). Департамент архитектуры, которым руководила Подгорная, на редкость оперативно, всего за три недели, рассмотрел представленные материалы. И уже 21 июля этот вопрос был вынесен на заседание комиссии по землепользованию и застройке. Комиссия под председательством Подгорной большинством голосов приняла положительное решение по заявлению Аминова.

Отвечая на вопросы гособвинения, Подгорная уверенно заявила, что ее департамент изготовил положительное заключение на заявление Аминова об изменении территориальной зоны на его земельном участке для строительства жилья. К Кляйну подготовленный проект постановления попал в конце октября. Подгорная рассказала, что мэр вызвал ее в кабинет и в категоричной форме приказал готовить отказ предпринимателю. 

«Что же мы делаем?! — написал мэр в резолюции. — Сегодня и так проблемы с Мокрушинским переездом! Что будет, если мы жителям еще проблем добавим? Депутаты на Думе как раз об этом говорили!» Вряд ли тогда Кляйн мог предположить, что эта эмоциональная виза на документе будет приобщена к доказательствам в материалах уголовного дела.

Вопреки показаниям многочисленных свидетелей, Подгорная утверждала, что транспортная доступность в микрорайоне была совершенно нормальной. Во всяком случае, по ее мнению, там не было ничего такого, о чем стоило бы говорить. Со слов Подгорной, комиссия по землепользованию и застройке рекомендовала мэру согласиться с ее решением и провести публичные слушания по вопросу изменений в генеральный план. В конце осени 2016 года депутаты на заседании действительно поставили под сомнение возможность жилой застройки на обсуждаемом участке. 

— Я высказывала мнение, что вопрос проработан, что препятствий для изменения зонирования нет, но мэр осуществляет руководство городом на принципах единоначалия, и он мог принять противоположное решение! — косвенно подтвердила действия мэра в рамках его должностных полномочий Подгорная.

В январе 2017 года соответствующее постановление об отказе Аминову было подготовлено и подписано мэром Кляйном. В марте поступило письмо от ОАО «Томское пиво» о 300-метровой СЗЗ, после чего по указанию Касперович в связи с проведенной проверкой Роспотребнадзора и предписанием «Томскому пиву» в систему «ГеоКад» были внесены сведения о нормативной санитарно-защитной зоне согласно поступившей информации. 

На суде сторона защиты попыталась выяснить у Подгорной, на чем основывались ее действия по продвижению проекта Аминова, который, судя по изложенной выше хронологии, вплоть до «исторической» встречи с Кляйном получал с ее стороны только положительную реакцию. 

Защита считает важным выяснение обстоятельств того, насколько заместитель мэра Подгорная была вовлечена в проект Аминова, развитием и согласованием которого в рассматриваемый период активно занимался Павел Подгорный, ставший в 2018 году официальным супругом Анны Александровны. Формально конфликт интересов длился четыре месяца (это период с момента регистрации брака до увольнения из мэрии в связи с возбуждением уголовного дела). Но когда именно отношения между заместителем мэра Томска и доверенным лицом Аминова перестали быть «чисто деловыми», пока осталось невыясненным в суде: свидетель ушла от ответа на прямой вопрос, заявив буквально, что отношения с Павлом Подгорным сложились «накануне бракосочетания». 

При этом Подгорная лично и неоднократно консультировала Аминова и его представителей при подготовке ими документации к рассмотрению на комиссии по землепользованию в 2017 году, о чем она подробно рассказала суду. Несмотря на существующий в администрации Томска порядок записи на прием к заместителю мэра, никаких письменных свидетельств об этих консультациях в канцелярии не сохранилось. 

Что это? Неофициальное консультирование? Экспертная поддержка? Или открытое участие заммэра в подготовке проекта с целью получения положительного решения по нему? Именно это и пытались выяснить участники процесса.

Подгорная уверенно заявила, что Аминов с «Домостроительной компанией Эльбрус» обратился в мэрию с проектом планировки территорий. В этой части ее уверенность выглядит оправданной: «Эльбрус» был учрежден ее супругом Павлом Подгорным.

Когда допрос Подгорной продолжила сторона защиты, нестыковки в показаниях ключевого свидетеля стали встречаться чаще. Например, на вопрос, почему решением Думы города Томска о внесении изменений в Генплан зона П-4 на территории радиозавода была не только сохранена, но и расширена, и как это обстоятельство должно было повлиять на решение о смене территориальной зоны, Подгорная ответить не смогла. Свидетель сообщила, что в ее задачу не входило перепроверять все, так как она осуществляла общее руководство работой департамента. 

Отвечая на вопросы адвоката Марины Вихлянцевой, Подгорная отвергла и какую-либо личную заинтересованность в том, чтобы заявление Аминова было удовлетворено.

— У меня не было причин лоббировать интересы Аминова. Более того, во время проработки его заявления у меня сложилось личное мнение, что оно должно быть удовлетворено, — пояснила она. Впрочем, тут же добавила, что лично не вникала во все нюансы, полагаясь на компетентность сотрудников своего департамента. 

Явное несоответствие касалось и пояснений Подгорной о том, что члены комиссии по землепользованию и застройке имели на руках всю необходимую информацию по участку Аминова, в том числе и о накладываемых на него санитарно-защитных зонах. Однако все члены комиссии ранее уже были допрошены судом, и ни один из них ничего о наличии санитарно-защитных зон не сказал. 

Любопытно, что документы по проектам застройки, обсуждаемые на комиссии по землепользованию, должны храниться в архиве департамента архитектуры и градостроительства. Но после обыска и изъятия документов в департаменте по невыясненной причине в архиве не обнаружилось графического обоснования проекта застройки площадки по адресу: ул. Мокрушина, 11/1. То есть тех самых документов, которые Подгорная помогала подготовить представителям Аминова. Именно на эти документы она ссылается, утверждая, что информация о наличии санитарно-защитных зон все-таки была доведена до членов комиссии. 

Но если информация о потенциальном наличии вредных для здоровья выбросов на территории, где планировалось поселить 8000 человек, была доведена до членов комиссии, то почему они согласовали проект? Почему члены комиссии помнят дискуссию о транспортной проблеме микрорайона, помнят обсуждение строительства школы и детского сада, но не припоминают обсуждения санитарно-защитных зон? Вероятно, эта информация осталась за скобками при обсуждении на комиссии под председательством Подгорной. 

Свидетель долго и удивленно смотрела на изъятый из ее департамента пакет документов, приложенных к заявлению Аминова, когда выяснилось, что он не содержит градостроительного обоснования.

— Я вела комиссию, проект представлял архитектор. Материалы точно были, — растерялась Подгорная.

— Почему нет градостроительного обоснования? — спросил судья Николай Хабаров.

— Сложно мне ответить на этот вопрос, но оно точно было, возможно, оно где-то там осталось, — еще больше смутилась свидетель. 

Не увидела Подгорная и несоответствия в том, что развитием и согласованием проекта Аминова активно занимался Павел Подгорный, в 2018 году ставший ее мужем.

— В связи с тем, что ваш супруг стал работать с Аминовым с 2017 года, возникала ли у вас заинтересованность в согласовании тех документов, которые подавал Аминов в отношении земли по Мокрушина? — спросила Вихлянцева, но получила протест от прокурора. Судья отвел протест, и Подгорная вынуждена была ответить.

— Я работала в департаменте только четыре месяца после заключения брака, в этот период никаких событий, связанных с прохождением документов Аминова, не происходило.

А чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что до посещения ЗАГСа у Подгорной не могло быть семейного интереса в деле Аминова, она изящно ответила на вопрос, когда у нее сложились близкие отношения с будущим мужем: «Накануне бракосочетания».

«Мне кажется, чтобы не было конкуренции…»

Показания Подгорной и по второму эпизоду расходятся с показаниями других специалистов и руководителей, которые подтверждают факт того, что действия мэра при организации продажи земельных участков на улице Пастера были законными: процедура проходила полностью в установленном законом порядке, ущерба муниципалитету не было нанесено. 

Напомним, что свидетели подтвердили, что Светлана Кляйн приобрела землю по той цене, которая была определена в установленном законом порядке, тогда как другие покупатели участков на той же улице с учетом, что участки без подъездных путей неинтересны никому, кроме собственников смежных с ними участков земли, снизили эту стоимость в два раза через суд.

Поэтому попытка Подгорной выставить мэра как человека, умышленно толкавшего исполнителей на нарушение законных процедур ради того, чтобы «успеть морковку посадить», выглядит странно.

Подгорная рассказала, что была председателем комиссии по предоставлению земельных участков. И якобы в мае 2015 года в своем кабинете мэр попросил ее организовать процедуру предварительного согласования земельного участка. Свидетель вспомнила про некий личный разговор с мэром, во время которого тот дал указание подготовить документы на покупку. Подгорная пояснила суду, что сама документы готовить не стала, поручив задание одному из своих консультантов. Однако работу не проверяла, поэтому итоговый документ не видела. Отметим, с какой легкостью экс-глава департамента расписалась в легкомыслии: сначала перепоручить, а потом еще и не проверить выполнение указания, данного непосредственным руководителем.

— [Специалист отдела земельных отношений департамента архитектуры и градостроительства] Любовь Климова должна была организовать подготовку заявления Светланы Кляйн и включить его на рассмотрение комиссии. Насколько я знаю, заявление подписано не было. Лично со Светланой Кляйн я не общалась, — утверждала свидетель.

— Что вы под словом «организация» понимали? — поинтересовался адвокат Андрей Гривцов. — Он просил вас оформить заявление от имени дочери? Он просил вас задним числом внести ее заявление в протокол? Что конкретно он просил?

— Он просил подготовить заявление и включить в протокол, сказал, что нужно было торопиться. Спешка была обусловлена тем, что наступал благоустроительный сезон.

— То есть он грядки не успевал посадить?

— Может быть, морковку… Я не знаю.

Показания Подгорной существенно разошлись с показаниями других свидетелей. Но нелепую идею о желании Кляйна сэкономить на покупке участка 180 тыс. рублей не поддержала даже она.

— В связи с чем Кляйн обратился к вам с такой просьбой? Он хотел сэкономить 180 тысяч, как об этом вы говорили на следствии, либо избежать конкуренции? Или хотел убыстрить процедуру? — спросила адвокат Лариса Шейфер свидетельницу.

— Мне кажется, чтобы не было конкуренции…

— Но вы же только что сказали, что процедура предварительного согласования является конкурентной, — удивилась адвокат.

— Это точно! — подтвердил судья. — Я это только что тоже слышал!

Когда настал черед мэра задавать вопросы, Кляйн поинтересовался у бывшего заместителя, почему о каких-то нарушениях та сообщила только в 2019 году, когда сама находилась под следствием.

— Если дается незаконное поручение, то не в правоохранительные органы надо сообщать, а тому, кто дает это поручение, — парировала Подгорная.

— Как должен поступить муниципальный служащий при получении незаконного распоряжения от вышестоящего руководителя? 

— Он должен сказать этому руководителю, что распоряжение незаконно.

— И все? — спросил с удивлением мэр.

— А дальше исполнять его или не исполнять, в зависимости от того, какое решение примет давшее незаконное распоряжение лицо.

— Как вы будете с этим дальше жить? — напоследок спросил Кляйн своего бывшего заместителя.