Судьба «Инского» решалась в Барвихе

Один из богатейших людей России Гавриил Юшваев, судя по всему, становится ключевой фигурой в деле о вымогательстве акций кузбасского разреза «Инской». Именно Юшваева называют реальным владельцем шахты, а не адвоката Антона Цыганкова, которому предприятие принадлежало лишь номинально. Сыграл ли миллиардер какую-то роль в том, что сейчас за решеткой оказались высокопоставленные силовики и чиновники, включая замов Амана Тулеева, пока неясно. Однако стали известны некоторые подробности переговоров, которые велись с Юшваевым о судьбе «Инского». Кроме того, начинает проясняться, как появились показания свидетелей о вымогательстве акций разреза.

Реальный собственник

О роли Гавриила Юшваева на процессе «Инского» рассказал Владимир Маслов, который работал с 2014 года заместителем гендиректора «ЗапСубУгля» по безопасности и отвечал за внутреннюю и внешнюю безопасность предприятий, подконтрольных кемеровскому предпринимателю Александру Щукину. Напомним, что сам Щукин находится на скамье подсудимых вместе с бывшими вице-губернаторами Александром Данильченко, Алексеем Ивановым и несколькими сотрудниками регионального СК, включая его экс-руководителя Сергея Калинкина. Их судят за вымогательство акций разреза «Инской» у новокузнецкого адвоката Антона Цыганкова в июле 2016 года. О катастрофическом состоянии разреза и о том, как Цыганков согласился отдать его под контроль Щукину, L.R неоднократно рассказывал.

Окончательно договоренности о передаче акций разреза должны были оформить в офисе Щукина 13 июля. Как рассказал на процессе свидетель Маслов, Цыганков сразу же предупредил: «Я не хозяин предприятия. Вам придется встречаться и разговаривать с Юшваевым» (эти слова приводит издание Тайга.инфо). При этом формально именно в собственности Антона Цыганкова находится контрольный пакет акций АО «Разрез «Инской» — 51% (513 штук). Ранее адвокат Щукина Елена Юлова рассказала L.R, что акции Цыганков приобрел по договору дарения (к слову, отсутствующего в материалах дела), в котором стороны определили цену подарка по номинальной стоимости акций в 256 500 рублей. А в материалах дела имеется передаточное распоряжение регистратору с указанием цены пакета акций в 1 рубль.

Заместитель генерального директора «ЗапСубУгля» Геннадий Вернигор, ныне подсудимый, проверил данные о реальных владельцах шахты. Ими действительно оказались Юшваев и Якобашвили. Губернатор Тулеев поставил Щукину задачу встретиться с Юшваевым и «решить вопрос». В частности, либо Щукин берет «Инской» под управление и наводит там порядок, либо выкупает предприятие. Щукин позвонил помощнику Юшваева, договорился о встрече и 16 июля вместе с Масловым полетел в Москву на переговоры.

Зама по безопасности, по его мнению, Щукин взял с собой в связи с тем, что «фигурант встречи был с криминальным прошлым» и «могли возникнуть проблемы от бандосов».

«Мы войска никакие не брали, поехали вдвоем, — ответил Маслов, возглавлявший в прошлом Ленинск-Кузнецкое УВД, на вопрос судьи, — мы же не ехали воевать, а ехали на переговоры». Прокурор, в свою очередь, поинтересовался:

— Есть ли у Юшваева какое-то другое имя?

— Вы имеете в виду его криминальное прошлое? Есть кличка Махачкала. То есть это человек, который имеет за плечами определенный криминальный опыт, так скажем… По-моему, девять лет за разбой он отсидел, — пояснил Маслов.

«Все вопросы решаются в Москве»

Встреча проходила 16 июля в Барвихе. «Когда мы приехали к ресторану, — рассказывает Маслов, — Щукин еще раз позвонил помощнику Юшваева, и через некоторое время приехали три машины: Юшваев с двумя машинами охраны».

Юшваев с помощником и Щукин с Масловым сели за стол. Охрана вышла. «Я очень уважаю вашего губернатора, но я свое никогда никому не отдавал и не отдам», — начал разговор московский миллиардер. Он рассказал кузбасским гостям, что когда создавал бизнес, то ему за все приходилось платить, «какую сумму — это другой вопрос».

Маслов расценил такое начало диалога как «небольшой наезд», хотя в целом, по его словам, встреча проходила доброжелательно, «в радужных цветах», «никто ни на кого не рычал», претензий Щукину Юшваев не высказывал.

— Доминировал? — спросил свидетеля судья Вялов, имея в виду Юшваева.

— Естественно, его территория, его ресторан. Он, наверное, посчитал себя в чем-то ущемленным, не знаю. Но мы-то приехали реально разговаривать, по крайней мере, Александр Филиппович.

И когда Юшваев сказал, что привык платить за все, мы сказали, что мы ничей бизнес не забираем, и его в частности. «Мы приехали вести переговоры в плане того, что есть губернатор, который попросил Александра Филипповича заплатить зарплату и сделать какие-то вложения», — заявил Маслов.

Судя по показаниям Маслова, о плачевных финансовых делах разреза Юшваев знал хорошо, а вот о фактическом положении дел его явно вводили в заблуждение. Щукин рассказал собеседнику, что рабочие спускаются в забой и там спят, пьют, курят, потому что работать нечем. Кругом мусор. И если даже сейчас начать действовать, то уголь в лучшем случае будет в октябре. Юшваев во время рассказа Щукина смотрел на своего экономиста, и тот «реально маленько садился», потому что, вероятно, накануне «рисовал бизнесмену картину, что все будет хорошо и в августе пойдет уголь». Впрочем, миллиардер честно признался, что он не занимается угольным бизнесом, «для него это темный лес» и он «замучился вбухивать туда деньги».

На встрече вскользь обсудили и судьбу Цыганкова, а также перспективы уголовного дела о злоупотреблении полномочиями в отношении Цыганкова, возбужденного из-за невыплаты зарплаты на «Инском». Маслов сказал, что за этим делом стоят серьезные люди. «Как возбудили, так и прекратят… Мелкий вопрос, решим. Все вопросы решаются в Москве», — процитировал свидетель ответ Юшваева.

Когда речь зашла о деньгах, Юшваев признал, что шахта должна 8–9 млрд рублей, из которых нужно срочно заплатить 1,2 млрд. Продать шахту он был готов, так как она не являлась его основным активом. О сумме сделки, судя по всему, на тот момент не договорились. Юшваев хотел получить 600 млн за 50% акций. Однако Щукин, по его словам, настаивал на том, что сначала акции надо оценить, а потом говорить о суммах. В любом случае Юшваев предложил Щукину работать 50% на 50% с последующей передачей ему всей шахты. На этом и сошлись.

Потом Юшваев попросил своего помощника и Маслова пересесть за соседний столик и минут двадцать общался со Щукиным с глазу на глаз. О чем шел разговор, свидетелю неизвестно. Но Маслов знает, что 2 августа Юшваев и Щукин договорились встретиться с юристами и подписать договор о передаче акций. Об этом Щукин сообщил Тулееву.

200 миллионов за право работать

Однако уже на следующий день около 15:00 предприниматель позвонил Маслову со словами: «Мы на «Инскую» не заходим. Работать не будем. Все». На опасения Маслова по поводу возможных проблем с губернатором и Юшваевым Щукин ответил: «Мы ничего не подписывали. Я слово сказал — слово взял. Я не хочу там работать». «Это его решение. Решение человека, который платит деньги, он мне его не объяснял, — рассказал свидетель. — Я не знаю, что произошло. Он отказался. После этого с «Инского» были отозваны все сотрудники Щукина, которые там работали уже несколько дней».

Проблемы, которых опасался Маслов, не заставили себя ждать. «В «ЗапСибУголь» стали звонить из администрации и спрашивать, почему мы убрали своих людей. Мы отвечали, что собственник принял решение, что мы не будем оказывать никакую практическую помощь, — сообщил суду Маслов. — После этого начались проблемы с Ростехнадзором, у шахты «Полосухинской» и шахты «Грамотеинской»». Ночью 18 июля и днем 19 июля сотрудники Ростехнадзора выписали пять предписаний, четыре из которых приостанавливали деятельность «Полосухинской» на пять, восемь и двадцать суток. В общем, в июле 2016 года работа «Полосухинской» и «Грамотеинской» приостанавливалась семь и четыре раза соответственно, больше, чем когда-либо раньше».

Маслов, кстати, вспомнил, что проблемы с Ростехнадзором начинались у предприятий в тот момент, когда чиновники просили у Щукина деньги, которые он регулярно перечислял в так называемый «губернаторский» фонд «Милосердие». Всего с марта по июль 2016 года он перечислил 200 млн рублей. Часть из них, судя по всему, пошла на выплату долгов по зарплате рабочим «Инского».

Разговоры о погоде превратились в важные показания

Из поездки в Москву и переговоров с реальным владельцем «Инского» особого секрета не делалось. Например, об этом в своих показаниях упомянул еще один свидетель, коммерческий директор ООО «Магма ТЭК» Максим Несин. Именно его Щукин попросил предоставить автомобиль для поездки в Кемерово 12 июля 2016 года Геннадия Вернигора, Константина Крюкова и Сергея Исайкина. Там они провели переговоры с Цыганковым о судьбе «Инского» (L.R подробно рассказывал об этой поездке, например, здесь).

После рабочего совещания Щукин сказал Несину, что ему бесконечно звонят «сверху» из обладминистрации и нужно съездить в Кемерово в связи с забастовочной ситуацией на шахте «Разрез «Инской»», разобраться. «Макс, дай машину», — попросил предприниматель.

Несин связался со своим водителем Денисом Козловым и дал соответствующее поручение. Потом они неоднократно созванивались, а на следующий день водитель рассказал начальнику о поездке. В частности, как заявил свидетель, Козлов заявил, что на обратном пути его пассажиры обсуждали судьбу «Инского». Кроме того, адвокат, со слов водителя, говорил, что не является основным бенефициаром предприятия.

Позднее из разговоров с коллегами Несин узнал и о предстоящих переговорах Щукина с Юшваевым. Например, Вернигор поделился с ним, что «изучил статью» о Юшваеве и говорил, что это «очень серьезные люди», нужно «к этой структуре сделать правильный подход».

Интересно, что в ходе следствия Несин дал несколько иные показания, которые были оглашены на процессе: «Козлов на следующий день после поездки мне пояснил, что Вернигор и Исайкин конфликтовали с Цыганковым и говорили ему подписать дарственную на 51% акций шахты «Инской», на что Цыганков им пояснил, что он номинальный директор, у него нет решающего голоса и он вообще не понимает, что им от него надо. Вернигор и Исайкин пояснили ему, что они много раз так делали и что за него уже все решил Щукин. Цыганков утверждал, что не имеет отношения к шахте «Инской», но они отвечали, что он фигурирует в документах и поэтому должен все подписать. Указанный конфликт между Вернигором и Исайкиным с одной стороны и Цыганковым с другой стороны продолжался до Новокузнецка».

Примерно то же говорил на следствии и сам водитель Козлов, показания которого были оглашены вопреки возражениям стороны защиты: «По дороге из Кемерово в Новокузнецк Крюков, Исайкин и Вернигор разговаривали с Цыганковым о «Разрезе «Инском», спрашивали, есть ли еще учредители. Он ответил, что не помнит. Спрашивали, есть ли долги у предприятия, сколько добывает угля «Инской». Вернигор и Исайкин сказали, что у Цыганкова контрольный пакет акций, который он должен будет им отдать путем заключения договора дарения. Цыганков им сказал, что его подпись на данном предприятии ничего не решает, он номинальный владелец и руководят им другие люди.

На что Вернигор сказал: «Ты давай подписывай бумаги, иначе вернешься обратно. Это не первый раз. Щукин все решит». Все разговоры были о том же самом: они говорили подписать, он — что ничего не решает».

Услышанное возмутило не только упомянутых в показаниях сотрудников Щукина, но даже водителя Козлова, который заявил, что никого конфликта в машине не было.

«Пассажиры спокойно общались между собой, велись обыкновенные разговоры о погоде», — пояснил суду шофер.

«После таких заявлений я должен в суд подавать, — возмутился, в свою очередь, Сергей Исайкин, — была ночь, минут пять — десять поговорили, ни о какой передаче акций речи не было, конфликтов не было… Это чушь полная».

Козлов пояснил, что во время допроса следователи ФСБ постоянно задавали вопросы: «А об этом были разговоры? А об этом были разговоры? Кто такой Щукин? Кто такой Вернигор? Как они оказались в машине?». Потом следователь ушел перепечатывать рукописный протокол, вернулся, дал Козлову печатный вариант. Козлов «не сильно вникая, пробежал его глазами и подписал».

На втором допросе следователь предложил Козлову провести очную ставку с Вернигором и сказал, что для этого надо поехать в Новосибирск, потому что все подозреваемые находятся там. Поскольку ехать в Новосибирск Козлов не хотел, он подписал предложенный следователем отказ от очной ставки, где было сказано, что подозреваемые угрожают ему и его семье. «Я еще раз говорю, я протокол допроса свой не читал, — заявил Козлов. — Что там написал следователь, я не знаю… Я не давал таких показаний, таких разговоров в машине не было».

В итоге Несин также отказался от своих первоначальных показаний о конфликте в машине и разговорах об акциях «Инского» во время поездки. Как и водитель, он подписал протокол допроса в новокузнецком ФСБ практически не читая, объяснив это тем, что думал в это время о серьезных проблемах своего бизнеса. В любом случае Несин в этом деле не участвовал, а все его утверждения являются вольным пересказом разговоров с шофером. Которых, как выясняется, вообще не было.

Кстати, на вопросе о проблемах Несина в бизнесе стоит остановиться отдельно. В ноябре 2016 года он сам обращался в правоохранительные органы с заявлением о привлечении к уголовной ответственности Щукина и Маслова по ст. 163.3 УК РФ (вымогательство), утверждая, что Щукин захватил его компанию «Магма ТЭК» Проблемы начались с того, что топливо, которое эта компания поставляла структурам Щукина, замерзло в цистернах на нефтебазе,

«Замерзла солярка, которая оказалась не совсем соляркой», — пояснил на процессе Маслов.

Щукин, вложивший в «Магма ТЭК» 270 млн рублей, сказал после этого Несину, что не хочет с ним работать и выходит из фирмы. На этой почве возник конфликт.

Заявление о вымогательстве Несин написал в новокузнецкое УФСБ через несколько дней после задержания Щукина, которое передало его по подследственности новокузнецкому УВД. «В заявлении было написано, что я чуть ли не пытал Максима Юрьевича в кабинете, хотя он от меня всегда веселый выходил, — заявил свидетель Маслов. — Я считаю, что Несину кто-то посоветовал написать это заявление и дать ложные показания против нас, чтобы насолить». Кстати, дело по заявлению Несина так и не возбудили в связи с отсутствием события преступления.

Под давлением из центра

Между тем многомесячный допрос свидетелей на процессе «Инского» приближается к финалу. Сейчас показания, главным образом, дают люди, не имеющие прямого отношения к истории с акциями разреза. Но зато хорошо знающие о катастрофической ситуации на предприятии и находившиеся там в июле 2016 года в преддверии забастовки. В суде выступают чиновники областной и районной администрации (в основном среднего звена, правоохранители, работники самого «Инского).

О том, как непосредственно была организована работа с шахтерами, рассказала руководитель отдела оплаты труда и уровня жизни областного департамента труда и занятости населения Елена Голова. Многочисленные жалобы от рабочих на невыплату зарплаты начали поступать с начала 2016 года. Чиновница, например, вспомнила, что в департамент звонил мужчина, который кричал в трубку про «голодающие семьи».

Люди требовали привлечь к ответственности виновных в невыплате. Их письма пересылались в госинспекцию труда (ГИТ) и прокуратуру Кемеровской области. Однако результатов не было. А между тем в обсуждениях на федеральном уровне глав субъектов России обязывают «гасить задолженности самим», лишь бы сохранить стабильность в регионе. «На каждом селекторном заседании [с федеральными ведомствами] нас ругали: «Обстоятельства есть, а в течение полугода не можем решить вопрос»», — утверждала свидетель.

В итоге решение вопроса администрация все-таки взяла на себя, решив погашать задолженность через подконтрольный ей фонд «Милосердие». Голова подготовила бланки трех заявлений: губернатору Кемеровской области, председателю фонда «Милосердие» и гендиректору ОАО «Разрез «Инской»». Такое количество заявлений чиновница объясняет тем, что областной бюджет не может напрямую гасить задолженности предприятий из реального сектора экономики. Поэтому все оформлялось как материальная помощь.

Для подачи заявлений шахтеров приглашали на прием в «консультативный пункт», размещенный в администрации предприятия. «Кто-то довольно эмоциональный приходил с репликами про власть. Собственник задолжал руководству предприятия, а власти все равно виноваты», — пояснила суду Голова. С другой стороны, звучали и нецензурные упреки в адрес руководства шахты и ее владельца.

— Если бы задолженность была большая, а в фонде «Милосердие» закончились деньги, вы бы что сделали? — спросил подсудимый Щукин, являвшийся одним из главных доноров «Милосердия» и фактически, как выяснилось на процессе, выплативший через этот фонд долги рабочим.

— Я не задавалась таким вопросом, я — исполнитель, — ответила Голова.

Показания Головой подтвердила и дополнила Ольга Павленко, которая занимала пост главы отдела трудовых отношений департамента угольной промышленности Кемеровской обладминистрации.

Так, по словам Павленко, схема погашения долгов по зарплате с помощью администрации в виде матпомощи не является для региона уникальной. Например, в том же 2016 году была аналогичная ситуация в Анжеро-Судженске. В случае с «Инским» «Милосердие» погасило задолженность за часть марта и апрель.

Бывший начальник департамента административных органов обладминистрации Елена Троицкая, находящаяся сейчас на скамье подсудимых, спросила свидетеля, почему люди обращались к губернатору Тулееву, а не в компетентные органы.

— Люди были доведены до отчаяния, обещаниям руководства не верили. Единственная надежда была на администрацию области и губернатора, — пояснила Павленко.

— То есть люди верили губернатору?

— Верили губернатору. Люди знали, что на других предприятиях угольной отрасли производились выплаты зарплаты в виде матпомощи, а не из средств предприятия-должника.

Советник председателя Совета депутатов Кемеровской области Нина Лопатина, возглавлявшая в 2016 году департамент внутренней политики губернатора в обладминистрации, также вспомнила, что из фонда «Милосердие» до июля 2016 года выплачивались долги по зарплате на «Юргинском машзаводе». Там сложилась аналогичная ситуация. А о том, что Аман Тулеев лично принимал решение о выплате зарплаты из средств «Милосердия» на «Инском», рассказал бывший начальник департамента труда и занятости населения администрации Кемеровской области Евгений Степин. 8 июля 2016 года ему позвонил Тулеев и сказал, что на разрезе ситуация неспокойная. Люди отказываются спускаться в шахту. Тулеев приказал ехать туда и разбираться на месте, а при необходимости, в крайнем случае, оформить выдачу денежных средств рабочим в виде материальной помощи, для того чтобы снять острую социальную напряженность.

«Это была нерядовая ситуация, такие действия предпринимались только в самых крайних случаях, — сообщил чиновник. — Когда ситуация доходила до таких масштабов, когда люди отказывались идти на работу, готовы были выйти на улицу или сесть на рельсы, как у нас это бывает».

Читайте об этом деле также в материалах:

Кампания против российского бизнесмена Щукина вышла на международный уровень 

В деле разреза «Инской» сыграл свою роль Александр Бастрыкин

Бизнесмен из списка Forbes и 11 млрд руб. долгов от адвоката

Юрист-миллиардер дал секретные показания в суде

Акционер-адвокат и юрист-свидетель в деле сибирского олигарха

Бывшие партнеры по миллиардному бизнесу бьются в полудюжине юрисдикций

Дело разреза «Инской» обрастает новыми подробностями

Дело «Инской»: в чем признался бизнесмен Александр Щукин

В деле разреза «Инской» появились новые свидетели

Работники разреза «Инской» раскрыли любопытные факты по уголовному делу

Миллиардер из списка Forbes подал иск на 5 млн руб. к главному редактору НГ

Кто вынудил бизнесмена Щукина взять акции разреза «Инской»

Против Щукина и Узбекова развязали информационную войну

Карать или спасать: государству предложили переосмыслить роль в делах бизнеса

Долги и разруха: как разрез «Инской» довели до банкротства