В деле разреза «Инской» сыграл свою роль Александр Бастрыкин

Александр Орлов Новости19.06.2019

19.06.2019

На суде по делу о вымогательстве акций кузбасского разреза «Инской» вскрываются удивительные подробности о методах работы силовиков с бизнесом. В частности, об установках, которые дает своим подчиненным глава СК Александр Бастрыкин. Вообще, внимательно наблюдая за процессом, можно составить представление о том, как устроена власть в российских регионах. Чего, например, стоит история о том, как известный предприниматель Александр Щукин фактически под давлением пожертвовал 100 млн рублей, чтобы губернаторский фонд выплатил чужие долги по зарплате.

«Работаем» с собственником

«У меня был замечательный руководитель – Александр Иванович Бастрыкин. Честно и откровенно говорю – он на каждом совещании, на каждой коллегии, при любом удобном случае давал руководителям и сотрудникам следственного управления указание по касающимся выплаты заработной платы делам: «Нечего возиться с номинальными директорами, это пустая трата времени. Занимайтесь сразу собственниками предприятия. Возбуждайте дела, позволяющие принимать решения о задержании и мере процессуального принуждения. Работайте с собственниками вплоть до избрания меры пресечения для того, чтобы был закрыт вопрос о выплате заработной платы». Об этих наказах Александра Бастрыкина рассказал Павел Мулин, который в 2016 году работал первым заместителем руководителя следственного управления СК РФ по Кемеровской области и контролировал процессуальную деятельность областных отделов Следственного комитета. Его свидетельские показания, данные в ходе процесса по делу разреза «Инской», цитирует издание Тайга.инфо.

Напомним, что бывший начальник Мулина Сергей Калинкин находится на скамье подсудимых вместе с бывшими вице-губернаторами Александром Данильченко, Алексеем Ивановым, бизнесменом Александром Щукиным и некоторыми своими бывшими сотрудниками. Их судят за вымогательство акций разреза «Инской» у новокузнецкого адвоката Антона Цыганкова.

«Летом 2016 года после обеда мне позвонил руководитель Следственного комитета Сергей Николаевич Калинкин и сказал, что на курируемой мною территории, на шахте «Разрез «Инской», по информации обладминистрации, сложилась предзабастовочная ситуация (из-за многомесячных долгов по зарплате – L.R), – рассказал Мулин в ходе процесса. – Калинкин потребовал от меня выехать на место разобраться и сообщил, что сотрудники администрации уже туда выехали. Я по роду деятельности часто бывал на угольных предприятиях, но на разрез «Инской» приехал впервые. Сразу поразила какая-то безнадежность на предприятии. Hе было охраны, как на серьезном предприятии: заходи кто хочешь – бери что хочешь. Нигде никого».

Следователь с коллегами приехал на разрез во второй половине дня 8 июля. Там уже собралось все местное начальство, которое пыталось добиться от руководства шахты внятных планов по выходу из кризиса. В совещании, собранном на месте, приняли участие представители прокуратуры Кемеровской области, включая начальника управления общего надзора, прокурора Беловского района, заместители губернатора Иванов и Данильченко, начальница областного департамента административных органов Елена Троицкая и др. Никаких реальных предложений от менеджеров «Инского» не прозвучало, а собственники предприятия на месте так и не появились. В итоге, забегая вперед, руководство области решило спасать разрез «руками» и на деньги предпринимателя Александра Щукина.

В восемь вечера 8 июля, по воспоминаниям Мулина, в актовом зале провели уже общее собрание с шахтерами. Рабочие жаловались, что вся техника загублена, они работают лопатами и кирками, устали и «фактически, спускаясь в шахту, уже давно проводят сидячую забастовку. То есть ничего не делают». Кстати, на одном из заседаний, где в очередной раз описывалось катастрофическое состояние оборудования на разрезе и инженерные ошибки, от комментария не удержался даже судья. «Я когда протокол допроса читаю, у меня ужас! Это просто 105 статья УК РФ (убийство – L.R)», – произнес Александр Вялов.

Как выразился на суде Мулин, «мы слушали боли шахтеров о семьях и детях», о неработающем комбайне, о нежелании руководства шахты поговорить. В итоге рабочие четко заявляли следователям и представителям обладминистрации, что готовы на крайние меры, вплоть до перекрытия автомобильных и железных дорог.

На следующее утро на совместном совещании с Калинкиным и главами всех отделов СК Мулин доложил о ситуации на шахте, озвучил свою позицию, и все одобрили решение работать с собственником: найти, задержать и предложить выплатить зарплату. Единственный возможный состав преступления при этом, по мнению Мулина, – статья 201 УК РФ (злоупотребление полномочиями). Мулин считает, что если бы следователям показали какой-то адекватный план выхода из ситуации, то Цыганкова задерживать не стали бы, потому что «лишняя головная боль никому не нужна». «Мы ни в чем душой не покривили, мы четко исполнили указание нашего руководителя – стали работать с собственником», – вспоминает свидетель (о том, как именно работали с Цыганковым, L.R подробно рассказывал здесь).

Кстати, можно сказать, что Мулину еще сильно повезло, так как после описанных событий он не имел прямого отношения к этому делу. Иначе наверняка оказался бы на скамье подсудимых вместе с бывшим шефом и коллегами.

Губернаторское «Милосердие» на дому

К моменту собрания с рабочими, о котором упомянул Мулин, уже было принято решение о частичном погашении задолженности по зарплате из фонда «Милосердие», который существовал при администрации Кемеровской области. В ходе процесса об этом фонде и об этих выплатах выяснились удивительные подробности.

Как рассказала президент «Милосердия» Любовь Буза, фонд не подконтролен и не подчиняется ни администрации, ни комитету по имуществу. Контролирует организацию некая «юстиция». Руководителя «юстиции» Буза не знает, так как ходит с отчетами к «простым» сотрудникам.

При этом с момента создания в 2003 году деньги в фонде были всегда. Их перечисляли юридические и физические лица. Обладминистрация контролировала не все средства, а лишь собранные на социально-экономическую программу Кемеровской области. Поступления по ней были значительными, иногда исчислялись миллионами рублей. И что интересно, накануне выплат долгожданных зарплат на «Инском» в фонд поступило 100 млн рублей от компаний, которые контролировал Александр Щукин. На вопрос адвоката Щукина Елены Юловой, получило ли «Милосердие» три соответствующих транша в 50, 30 и 20 млн рублей, Буза ответить затруднилась.

Президент «Милосердия» рассказала также, что сейчас фонд закрывается. Хотя формально он до сих пор зарегистрирован в здании администрации Кемеровской области, корреспонденцию и адвокатские запросы ей не передают. А все документы фонда лежат у Бузы в квартире, и если ей написать или позвонить домой, она обязательно все предоставит.

Вопреки всем «горным» законам

О состоянии «Инского», который Щукин вынужден был забрать, рассказал один из его бывших топ-менеджеров Сергей Гусаков. В 2016 году он работал директором «Западно-Сибирской угольной компании» («ЗапСибУголь»), где Щукин являлся собственником и председателем совета директоров. Предприниматель поручил Гусакову посетить «Инской», чтобы разобраться в сложившейся ситуации, а также найти пути выхода из кризиса.

Гусаков, отдавший отрасли около 35 лет, конечно, знал, что на предприятии есть технические проблемы с добычей. Однако происходящее поразило даже видавшего виды главу «ЗапСибУгля». «Было принято абсолютно неправильное, глупое техническое решение, – утверждает он. – «Два девятиэтажных дома» нужно было проехать вверх по породе, чтобы выйти на пласт. В таких случаях есть абсолютно апробированный простой способ, который по пять-шесть раз ежегодно производится на каждом предприятии… Я не мог найти слов и очень долго объяснял директору, чтобы они прекратили, чтобы перемонтировали комплекс, потому что то, что они делают, противоречит всем горным законам. Директор никак не реагировал, говорил, что решение было принято до него, что оно правильное, поэтому все продолжат делать, как делали. Я доложил об этом Александру Филипповичу (Щукину – L.R) и уехал».

Гусаков, по его словам, знал Щукина как грамотного горного инженера и сомневался в том, что после его доклада тот захочет приобрести шахту с долгом в 11 млрд рублей, которая при этом не добывает уголь.

Однако Щукину, видимо, не оставили выбора. В июле 2016 года на его шахтах «ЗапСибУгля» – «Полосухинской» и «Грамотеинской» – неожиданно, без каких-то видимых поводов начались проверки Ростехнадзора. Предприятия останавливались предписаниями этого ведомства и решениями суда 10–11 раз. «Тогда мне было не совсем понятно, что происходило, – заявил Гусаков, – но сейчас я понимаю, что таким образом оказывалось давление на Щукина, не знаю для чего. Уже в августе 2016 года (после того как Щукин категорически отказался брать «Инской» – L.R) все вошло в свое русло».

«Власть» спустилась в шахту

На «Инском» Гусаков, кстати, встретил еще одного свидетеля по данному делу – начальника департамента угольной промышленности администрации Кемеровской области Евгения Хлебунова. В суде он рассказал, как ситуация выглядела глазами чиновников. «Разрез в 2016 году был самым проблемным в области объектом в части добычи, выплаты зарплаты, налогов, платежей и всего, что с этим связано, – рассказал в суде свидетель. – По этому поводу неоднократно проводились финансовые мониторинги под руководством бывшего первого замгубернатора Макина, на которых присутствовали Андрей Месяц и Андрей Гайдин (топ-менеджеры, фактически осуществлявшие руководство разрезом – L.R). Неоднократно составлялись графики финансирования и выхода на необходимый уровень добычи шахты, были поручения по контролю за исполнением графиков». Администрация была завалена жалобами рабочих на задержки зарплаты и невыносимые условия труда.

Страдали не только шахтеры и бюджет, но и местные жители. Например, Хлебунов рассказал о пожаре под селом Старопестерево на шахте «Сигнал», где из-за неправильной установки перемычек газ пошел на поверхность и стал скапливаться в домах. «Инской» являлся правопреемником шахты «Сигнал» и должен был заниматься вопросом переселения, однако срывал графики из-за отсутствия финансирования.

Окончательно чаша терпения властей переполнилась 8 июля 2016 года, когда первая смена «Инского» не пошла в шахту. Именно в этот день губернатор Аман Тулеев направил на предприятие целый «десант» подчиненных, включая самого Хлебунова.

Бывший чиновник вспоминает, как рабочие возмущались невозможностью оплатить кредиты, тем, что «не на что собрать пайку на работу» и «стыдно появляться перед семьями». Обещаниям руководителей шахты, в частности Андрея Гайдина, в ближайшее время начать выплаты рабочие уже не верили.

«По команде Александра Данильченко я спускался в шахту, общался с людьми, – вспоминает Хлебунов. – Ситуация была патовая, она на деле абсолютно разнилась с теми радужными прогнозами, которые строило руководство предприятия на совещаниях. Монтажная камера была завалена, не знаю, был там метр или не был, но с ИТР шахты мы там ползли… Проходилось все это очистным комплексом, который абсолютно не предназначен для такого вида работ. Были страшно изношены лотки, цепи, скребки, рештаки, редуктор комбайна, не работали концевики, была завалена вся кабельная продукция. Надо было менять десять скребков, а меняли два – это капля в море. Бег на одном месте…. Проход в сутки должен был составлять не менее трех метров, а шахта проходила метр в месяц».

Для исправления ситуации «Инскому», по данным Хлебунова, требовались вложения – 120−150 млн рублей в месяц. Однако денег не было. И заработать их самостоятельно предприятие не могло. «Ежемесячные затраты на содержание шахты – 150 млн рублей при уровне добычи 100 тыс. тонн угля. Себестоимость тонны угля с учетом обогащения – 1800 рублей, рыночная цена в то время – 1200–1300 рублей за тонну», – привел свои расчеты Хлебунов.

Собственники предприятия, в частности Антон Цыганков, во время кризиса с шахтерами так и не встретились и на предприятии не появились. При том что сам Цыганков, по крайней мере 11 июля, точно находился у себя дома в Новокузнецке.

Принудительная доставка

Об этом рассказал еще один свидетель, начальник межрайонного отдела сферы промышленности управления экономической безопасности и противодействия коррупции ГУ МВД России по Кемеровской области Вячеслав Рыжков. 11 июля руководство приказало ему обеспечить максимально быструю явку Антона Цыганкова в Следственное управление Кемерова. Статус Цыганкова Рыжкову не называли.

Он поручил двоим сотрудникам – Ивану Зотову и Алексею Долбне – проверить нахождение Цыганкова по месту прописки и предложить ему поехать в Кемерово. Адвокат оказался дома и согласился отправиться на встречу со следователем, если ему предоставят машину. В итоге сначала поехали на полицейском автомобиле в местное УВД. Как утверждал на процессе Рыжков, желание отправиться в Кемерово у Цыганкова было добровольным, спецсредства к нему не применялись, он во время поездки пользовался сотовой связью. Зная о его адвокатском статусе и юридической грамотности, никто из сотрудников МВД не собирался вводить его в заблуждение. Если бы Цыганков «отказался от приглашения», то остался бы дома.

В машине между полицейскими и адвокатом состоялась небольшая беседа, в ходе которой Цыганков, по утверждению сопровождавших его Зотова и Долбни, предположил, что его вызывают в СК в связи с невыплатой заработной платы.

Непосредственно в Кемерово адвоката сопровождали уже другие полицейские – Алексей Алпаткин и Вячеслав Усков. По словам последнего, они проводили Цыганкова в кабинет следователя на втором этаже, а сами стали ждать дальнейших указаний неподалеку на лавочке. Вскоре им позвонил Рыжков и приказал возвращаться без Цыганкова.

Кстати, по мнению Ускова, это была «скорее не доставка Цыганкова, а помощь в перемещении», поскольку указания принудительно доставить его руководство не давало.

То есть на этом этапе, если верить полицейским, ни о каком вымогательстве акций «Инского» у Цыганкова речи не было. Он прекрасно понимал, зачем его везут к следователям, и не имел по этому поводу никаких претензий.

С государственных позиций

О дальнейшем развитии событий чуть раньше рассказал один из ключевых свидетелей – Константин Крюков, который в 2016 году был начальником отдела по собственности «ЗапСибУгля». В компании он занимался юридическими вопросами, связанными с корпоративной собственностью, в том числе с недвижимостью.

12 июля его срочно вызвал заместитель генерального директора Геннадий Вернигор (сейчас находится на скамье подсудимых – L.R). Вместе они отправились из Новокузнецка в Кемерово, по дороге захватив главного механика «ЗапСибУгля» Сергея Исайкина.

Около трех часов дня они приехали в Следственный комитет. Шофер и Исайкин остались в машине. А Крюкова и Вернигора на первом этаже встретил заместитель Амана Тулеева Алексей Иванов, который отвел их в кабинет следователя. Там уже находился закованный в наручники Цыганков и несколько конвойных.

Крюков и Вернигор в сопровождении Иванова прошли в кабинет следователя, где находились молодой человек – Цыганков – и двое или трое людей в форме, которые оказались конвоем. Цыганков был в наручниках. «Вот юристы, они могут помочь в сложившейся ситуации», – представил Иванов своих спутников, после чего покинул кабинет.

Впрочем, Цыганков Вернигора и так знал. Более того, в ходе дальнейшего разговора Крюков понял, что они приехали в СК по просьбе адвоката. «Я не думал, что я, как адвокат, могу попасть в такую ситуацию», – пожаловался Цыганков. Он сумбурно рассказывал про отсутствие средств на выплату зарплат на шахте, про комбайны, социальную напряженность, продажу акций. Звучали суммы в 16 млн рублей, 20 млн рублей, какие-то залоги.

Когда стали детально обсуждать передачу принадлежащего ему контрольного пакета, адвокат заявил, что в ЗАО используется преимущественное право покупки акций. Вернигор сказал, что существует и вариант дарения. Цыганков попросил время на раздумье.

Сам Крюков, по его словам, в беседе практически не участвовал и периодически выходил из кабинета. «Я видел, что миссии моей никакой нет, – объяснил Крюков. – Я не особенно рвался в бой, не рвался что-то делать, потому что не до конца понимал, что делать». В кабинет во время разговора Цыганкова и Вернигора ни следователи, ни представители администрации не входили и участия в их разговоре не принимали. Никаких угроз Цыганкову никто не высказывал.

Через какое-то время пришел Иванов и отвел Крюкова и Вернигора к главе управления Сергею Калинкину. Там уже шло совещание, посвященное ситуации на разрезе, в котором, помимо хозяина кабинета, принимали участие «двое мужчин и женщина». Говорили «все о том же»: невыплате зарплат, угрозе забастовки, упоминали о грядущих выборах президента и т. д.

Как утверждает Крюков, противоправные действия в отношении Цыганкова не обсуждались. Более того, присутствующие говорили, что Цыганков готов решать вопросы, но у него нет денег и нужно ему помочь. «С государственных позиций» они рассматривали те же варианты, что и Цыганков: взять кредит, заложить акции и отчуждение акций. От Крюкова и Вернигора при этом ждали правовой помощи.

Потом кто-то вошел и сказал, что Цыганков просит Вернигора и Крюкова вернуться. Адвокат заявил, что согласен на дарение акций. Вскоре приехал нотариус, который оформил доверенность на дарение акций механику Исайкину, который все это время ждал в машине. На подписание доверенности Исайкина, кстати, тоже не позвали. Крюков лишь спустился к нему и взял паспорт. Цыганков же активно участвовал в подготовке документов и вносил в них изменения.

То, что Цыганков был в наручниках, Крюкова не удивило. «Был уставший. Во-первых, я был в Следственном комитете, это уголовное право, я не очень разбираюсь в этих вопросах, – пояснил свидетель. – Во-вторых, лично Цыганков говорил о невыплате заработной платы предприятием, которое он контролирует, а я знал, что за это наступает уголовная ответственность, и о том, что ему нужны деньги на зарплату».

После того как доверенность была оформлена, Цыганков даже попросил подкинуть его до Новокузнецка. Вернигор был не против, и после того, как были улажены все формальности с освобождением адвоката, они вместе отправились домой в одной машине. Приехав в Новокузнецк, Цыганков с Вернигором договорились встретиться на следующий день. Чуть позже к их встрече 13 июля в кабинете Вернигора присоединился Крюков. По его словам, беседа была непринужденной, обсуждали способы отчуждения акций. Наручников на Цыганкове не было, он спокойно выходил курить.

В этот же день Крюкова вызвал Александр Щукин, попросил взять у его личного бухгалтера миллион рублей из его личных средств и отдать Цыганкову. Что и было сделано. Цыганков написал соответствующую расписку, которую Крюков забрал. В свою очередь Цыганков и Вернигор подготовили пакет документов о дарении акций «Инского», о внесении акций в уставный капитал хозяйственного общества. Цыганков все подписал.

Интересно, что позднее Вернигор дал Крюкову 700 тыс. рублей, которые тот вернул бухгалтеру. Как понял Крюков, Цыганков «что-то переиграл» и вернул часть того миллиона. Судьба еще 300 тыс. Крюкову неизвестна.

На настойчивые вопросы судьи Александра Вялова, не смущала ли его сделка с человеком в наручниках и под конвоем, Крюков признал, что смущала, но Вернигору он об этом не говорил и в подобной ситуации оказался впервые в жизни. Спешку с передачей акций Крюков объяснял себе необходимостью выплатить зарплаты шахтерам. «Как юрист я не знал многих моментов, может, так и делается, откуда я знаю? – объяснил Крюков. – Есть уголовный кодекс. Не выплачиваются зарплаты. Человек сидит, может быть, ему дали шанс решить социальные вопросы. Когда мы вошли в кабинет Калинкина, там решали социальные вопросы, они переживали, что там на шахте будет. Меня не вводили в ситуацию, что там и как. Про забастовки я и сам знаю, я вырос при них. Может, юридически что-то было неправильно. Но для этого, может быть, на следующий день Цыганков с Вернигором на свободе и сидели, обсуждали все, как сделать правильно. А в СК я сам спрашивал разрешение выйти каждый раз, а какие-то права качать у меня там не было полномочий».

«Вы, когда спустились в машину, сообщили Исайкину радостную новость, что он теперь владеет 51% акций разреза «Инской»?» – поинтересовался судья Вялов. Крюков, по его словам, сел на переднее сиденье и задремал. Зато ответ дал Александр Щукин: «Исайкин по доверенности на акции стал владельцем одиннадцати миллиардов долгов, чему тут радоваться?» – «Так ему поэтому не стали говорить?» – предположил судья Вялов, рассмешив присутствующих в зале.

«На меня оформили шахту, наверное»

Сам механик Исайкин, как выяснилось из его показаний, на бывших работодателей не в обиде. 12 июля 2016 года ему позвонили из «ЗапСибУгля» и рассказали о предстоящей поездке в Кемерово. Решения руководства Исайкин воспринимал как приказ, а цели поездки не знал.

Не задавал он вопросов и после того, как Крюков сначала забрал, а после отдал ему паспорт. Правда, у механика, по его словам, мелькнула тревожная мысль о том, что на него могут оформить кредит. Вечером все прежним составом снова сели в машину и отправились в другое место. «Поехали забирать человека, которого повезем в Новокузнецк, – вспомнил Исайкин. – Остановились у режимного здания с решетками недалеко от туберкулезного диспансера и стали ждать».

«И вы все время не задавали вопросов? – удивился судья Вялов. – Вот это у вас организация! Вот это дисциплина!» – «Если бы по всей стране была такая дисциплина, было бы полезно», – с гордостью ответил Исайкин.

В итоге дождались Цыганкова.

Судья Вялов:
– Вас и это не удивило? Просто по дороге человека из тюрьмы освободили?

Свидетель Исайкин:
– Так это же здорово, что человек на свободе! (Смех в зале.)

Судья Вялов (Щукину):
– Я понимаю, что здорово. Ну и работники у вас, Александр Филиппович!

Подсудимый Щукин:
– А что? Да, очень хороший механик.

В дороге в Новокузнецк, по словам Исайкина, общались, в основном, Цыганков с Вернигором. Цыганков выглядел спокойно, от него никто ничего не требовал и никто ему не угрожал.

О том, что на него оформлена доверенность, главный механик узнал, когда к нему «пришли искать акции». «Когда мне следователи сказали: «У тебя акции», – я подумал: «Где они у меня?» – и пошел их у себя искать… Я спрашивал, нужна одна акция или пачка», – вспомнил механик.

Впрочем, юрист предприятия все-таки приносила ему какие-то документы, вероятно, от Вернигора, и он хранил их у себя. Но и здесь Исайкин остался верен себе: документы не смотрел и просто положил их на рабочий стол. Через день юристы по просьбе Вернигора документы забрали.

Прокурор:
– Вы потом выясняли у Вернигора, зачем вы тогда ездили в Кемерово?

Свидетель Исайкин:
– Нет, я читал прессу.

Судья Вялов:
– А теперь-то понимаете, для чего у вас паспорт брали?

Свидетель Исайкин:
– Ну, на меня оформили шахту, наверное…

Читайте об этом деле также материалы:

Бизнесмен из списка Forbes и 11 млрд руб. долгов от адвоката

Юрист-миллиардер дал секретные показания в суде

Акционер-адвокат и юрист-свидетель в деле сибирского олигарха

Бывшие партнеры по миллиардному бизнесу бьются в полудюжине юрисдикций

Дело разреза «Инской» обрастает новыми подробностями

Дело «Инской»: в чем признался бизнесмен Александр Щукин

В деле разреза «Инской» появились новые свидетели