«То, что нам здесь предъявили, — это вообще дикость»

Александр Орлов Новости28.07.2020

28.07.2020

Александр Данильченко (справа) и Алексей Иванов. Фото: Кирилл Канин

В Центральном районном суде Кемерова по делу замов экс-главы Кузбасса Амана Тулеева приступили к допросу обвиняемых. Первым свою версию событий июля 2016 года изложил бывший вице-губернатор по угольной промышленности Александр Данильченко. Он назвал обвинение в вымогательстве акций «Разреза «Инской» «диким», дав подробные объяснения, что происходило на самом предприятии и вокруг него. Между тем потерпевший Антон Цыганков, экс-номинальный владелец контрольного пакета акций разреза, подал иск к подсудимым, пытаясь взыскать «за причиненные страдания» 24 млн рублей, что равнялось месячному фонду оплаты труда всей шахты.

Стыдно смотреть детям в глаза

Напомним, судят восемь человек, включая двух заместителей губернатора Александра Данильченко и Алексея Иванова, руководителя СК РФ по Кемеровской области Сергея Калинкина, местного крупного предпринимателя Александра Щукина. Идет стадия допроса обвиняемых.

Суд начал с Александра Данильченко.

18 апреля 2016 года (за 2,5 месяца до забастовки на «Разрезе «Инском») распоряжением Амана Тулеева Данильченко был назначен на должность заместителя губернатора Кемеровской области по угольной промышленности.

«До инкриминируемых мне событий 8−12 июля 2016 года в органах власти я проработал чуть менее четырех месяцев», — сразу заявил он.

Недобросовестность собственников по вопросам выплаты заработной платы — главная проблема, доставшаяся ему в наследство от предшественника. Задержки контролировали федеральное правительство и администрация президента РФ.

В области было два «злостных неплательщика»: АО «Разрез «Инской» и ООО «Ровер». «С ООО «Ровер» было как-то понятно, ясен и доступен реальный собственник, задолженность с горем пополам погашалась, — объяснил подсудимый. — С АО «Разрез «Инской» — совершенно беспросветно. С ноября 2015 года на шахте начались задержки по выплате заработной платы работникам, не производилась оплата налогов и обязательные платежи в иные фонды. В декабре 2015 года — январе 2016 года задолженность по зарплате составила 34 млн рублей при среднемесячном фонде оплаты труда 24 млн рублей».

Работники «Разреза «Инского», члены их семей, профсоюзы Кузбасса засыпали обладминистрацию обращениями. Гендиректор шахты Андрей Месяц и глава управляющей компании «ОУК Менеджмент» Андрей Гайдин ничего, кроме пустых обещаний, не давали. Долги росли. Социальная обстановка накалялась. Люди нервно обсуждали предстоящее банкротство. Прокурор Кемеровской области Бухтояров объявил Месяцу предостережение.

«Разрез «Инской» — это хронически убыточный и бесперспективный актив, его жизнедеятельность поддерживали бесконечные вливания акционеров и рост задолженности, — продолжил Данильченко. — Жизнь это подтвердила: сегодня шахта — банкрот. 22 июня 2020 года Арбитражный суд Кемеровской области принял решение о введении там конкурсного производства».

В конце концов жалобы шахтеров пошли в адрес президента Путина. Аман Тулеев дал поручение члену Совфеда Шатирову и Данильченко встретиться с фактическим собственником «Инского» — предпринимателем Гавриилом Юшваевым. Тот от встречи уклонился, прислав ничего не решающего помощника.

Триггером к последующим событиям стала забастовка, начавшаяся 8 июля 2016 года. Шахтеры первой смены отказались спускаться в забой. На предприятие приехали журналисты.

В тот же день губернатор провел экстренное совещание, по итогам которого Данильченко с коллегами из администрации выехал на место. Туда же подтянулись сотрудники прокуратуры и областного Следственного комитета. После переговоров с Гайдиным и шахтерами стало ясно, что проблемы решены не будут.

Рядовые работники эмоционально, наперебой рассказывали о плачевном нищенском положении, о том, что стыдно смотреть детям в глаза. Сетовали, что, рассчитывая на стабильность, набрали кредитов, а с невыплатой попали под штрафные санкции банков, и вопрошали: «В чем мы-то виноваты? Что теперь делать?» Говорили, что побираются по родителям-пенсионерам и живут за счет пенсий стариков, а свои заработанные деньги получить не могут. Если оба супруга работают на «Инском», то нечем жить.

После этого Тулеев лично позвонил Александру Щукину и попросил перечислить в фонд «Милосердие» 70 млн рублей для выплаты задолженности по зарплате на «Инском».

12 июля на общем совещании Аман Тулеев дал Данильченко и Иванову команду проехать в Следственный комитет, встретиться с Цыганковым, довести до него реальную информацию и понять, чем помочь. Почему встреча состоялась в СК, Данильченко неизвестно. «Так сказал Тулеев — ехать в Следственный комитет, — заявил подсудимый. — За всю жизнь я не имел никакого отношения к правоохранительной системе, никогда с правоохранителями не сталкивался, максимум — общался с инспектором ДПС на дороге. Оценивать законность этой встречи не мог, я не юрист и не имел для этого познаний. Для меня любые правоохранители — это законно. К тому же раньше встречи с неплательщиками проводились как в администрации области, так и в правоохранительных органах. Ни о каком преступном сговоре о вымогательстве акций у Цыганкова речи нет. Я выполнял распоряжение губернатора».

Данильченко утверждает, что в течение всей беседы с номинальным владельцем разреза никто ничем ему не угрожал, условий не ставил.

При этом экс-чиновник указал на недостатки следствия. Так, обвинение не представило экспертизы и не доказало особо крупный размер возможного ущерба, не посчитало корректно стоимость 513 акций и прав на владение имуществом шахты-банкрота. Сумма 2,7 миллиарда рублей ничем не подтверждена, о чем говорили многие свидетели в зале суда.

«То, что нам здесь предъявили, — это вообще дикость, — считает Александр Данильченко. — Это ни с чем не сходится».

Моральная сторона дела

Между тем признанный потерпевшим по уголовному делу Антон Цыганков, который более трех лет находится под защитой государства, 7 июля 2020 года подал в Центральный суд Кемерова гражданский иск о компенсации морального вреда.

В нем Цыганков не останавливается на причинах произошедших с ним событий (предбанкротное состояние разреза, массовое недовольство рабочих, 60 млн рублей невыплаченной зарплаты, сотни миллионов рублей невыплаченных налогов, технологический сбой, в результате которого почти год не добывалась продукция, и т. д.). Более того, после сверки его заявления с показаниями других участников процесса появляется много вопросов.

«Имея статус адвоката, никогда не предполагал, что в России возможно подобное беззаконие, — пишет истец. — Приблизительно в 21.00 час 11.07.2016 г. меня доставили в Управление Следственного комитета России по Кемеровской области к старшему следователю второго отдела по расследованию особо важных дел Артемию Шевелеву. Он сообщил, что в его производстве находится уголовное дело по факту совершения преступления, предусмотренного ст. 201 ч. 2 УК РФ, необходимо допросить меня в качестве подозреваемого. От дачи показаний я отказался, сославшись на ст. 51 Конституции РФ».

Поскольку было поздно, Цыганкова увезли в изолятор.

«12.07.2016 г. приблизительно в 11.30 часов меня конвоировали из ИВС в кабинет следователя, – продолжает потерпевший. — Следователь предложил присесть за стол и вышел. Через некоторое время вошли заместитель губернатора Кемеровской области по угольной промышленности и недропользованию Александр Данильченко, заместитель губернатора Кемеровской области по координации работы правоохранительных органов и органов военного управления Алексей Иванов, начальник департамента административных органов Кемеровской области Елена Троицкая и заместитель главы второго отдела по расследованию особо важных дел Следственного комитета России по Кемеровской области Сергей Крюков.

Все, за исключением Крюкова, начали принуждать, чтобы я передал принадлежащие мне акции «Инского» лицам, на которых они укажут. В противном случае меня заключат под стражу… При этом Троицкая договаривалась с нотариусом Ольгой Верновой о нотариальном оформлении доверенности по дарению ценных бумаг».

В свою очередь, свидетели, уже допрошенные в ходе процесса, говорят, что дело обстояло иначе. «Альтернативы «сделай это и будешь отпущен» ни от кого не звучало, все сидели, культурно общались», — заявили в суде конвоиры (Сергей Ветчанов, Сергей Павлов и Олег Пучков – L.R). Они ни на минуту не оставляли Цыганкова одного, а Сергей Павлов находился с ним в сцепке. Также конвоиры отрицали оказание какого-либо давления на Цыганкова, речь шла о том, как будет погашаться заработная плата, как предприятие выйдет из тяжелой ситуации. По их словам, следователя Сергея Крюкова вообще в кабинете не было.

«Если бы у меня хоть на один процент из ста появилось сомнение в том, что он не желает этого делать, я бы никогда не сделала [нотариальное] действие», — в свою очередь сказала нотариус Ольга Вернова.

Далее опять Цыганков: «Мне ничего не оставалось, как согласиться на предъявляемые условия, в противном случае я реально полагал, что буду арестован. В тот момент больше думал о своих родных и близких, нежели о том, как бы сохранить принадлежавшие мне акции… В кабинет следователя вошли Геннадий Вернигор и начальник отдела по собственности компании «ЗапСибУголь» Константин Крюков, в пользу которых я должен был произвести отчуждение акций. Я ранее знал Вернигора как юриста Александра Щукина и сразу понял, что главным интересантом является именно он… В кабинет следователя заходил заместитель руководителя следственного управления Следственного комитета России по Кемеровской области Алексей Ткач».

Иначе эту ситуацию описывает Константин Крюков: «Цыганков сумбурно говорил про зарплаты, варианты отчуждения, комбайны, социальную напряженность, продажу акций. Звучали суммы 16 млн рублей, 20 млн рублей, какие-то залоги. Цыганков говорил, что у него нет денег на зарплату. Рассказывал, что у них на предприятии используется преимущественное право покупки акций. Вернигор сказал, что существует вариант дарения акций. Цыганков попросил время на раздумья».

Как бы то ни было, в тот же день, 12 июля 2016 года, Цыганкова отпустили. На следующее утро он приехал в офис Вернигора, где в качестве компенсации убытков взял один миллион рублей. Деньги перевел родителям.

Арбитражный управляющий Иван Поворознюк и юрист Евгения Шохирева, присутствовавшие в кабинете Вернигора, поясняют, что Цыганков «с позитивной точки зрения вносил свою лепту в обсуждение, угощался шоколадками и пил чай».

Уже через несколько дней Вернигор сообщил Антону Цыганкову, что все сделки по отчуждению акций ничтожны. Уголовное дело прекратили, потерпевший успокоился, вскоре уехав из региона.

Позднее в Анапском городском суде «в рамках реабилитации за вред, причиненный неправомерными действиями со стороны государства» он отсудил 200 тыс. рублей. По мнению Цыганкова, рублем должны ответить и другие подсудимые. Вклад каждого из них за свои «страдания» потерпевший оценил следующим образом: с Данильченко, Крюкова, Троицкой и Шевелева — по 1 млн, с Вернигора — 2 млн, с Иванова — 3 млн, с Калинкина — 5 млн, со Щукина — 10 млн рублей. Итого 24 млн рублей.

L.R продолжит следить за процессом.

Читайте об этом деле также в материалах:

Эксперт: В деле «Инского» следствие в два раза завысило стоимость предмета вымогательства

Доказательства защиты остались при ней

Дело «Инского»: «технические огрехи» экспертов и следствия

Дело «Инского»: как рассчитать цену некотируемых акций? 

Бухгалтерия «Разреза «Инской» оказалась «потерявшимся» вещдоком

«Мы просили вернуть нам деньги. Криминал-то в чем?»

«Они позорятся, за счет губернатора заработную плату платят»

«Хоть бери коленвал, ныряй в море и не выныривай! Глушить начали»

«Давайте, нападайте!». Как кузбасские чиновники рассердились на Щукина

Дело разреза «Инской»: «Была команда Следственному комитету пойти и вломить»